Вокруг света 1985-04, страница 25
ОРДЕНА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ В июне сорок третьего года нарком Военно-Морского Флота адмирал Николай Герасимович Кузнецов докладывал в Кремле о положении на флотах. Закончив доклад, адмирал с некоторым колебанием в голосе сказал: — У русского флота славные и богатые боевые традиции. Морякам хотелось бы, товарищ Сталин, тоже иметь свои ордена. Есть знаменитые флотоводцы, достойные имена. Внимательно выслушав, Верховный Главнокомандующий своего отношения к предложению наркома не высказал, но и отказа не последовало. Лишь в начале 1944 года удалось осуществить эту идею наркома. Правда, уже в сорок третьем году велись подготовительные работы — подбирались материалы, готовились проекты, эскизы. В наркоматах того времени работали допоздна, бывало, и до утра. Слишком много проблем приходилось решать в военное время. В один из таких поздних вечеров Николай Герасимович и пригласил к себе в кабинет капитана 1-го ранга Бориса Михайловича Хомича, занимавшегося в наркомате формой одежды, знаками различия и другими вопросами устройства службы на флоте. Моряки были знакомы больше двадцати лет, еще с Ленинградского военно-морского училища имени Фрунзе. Кузнецов учился на последнем курсе, когда по комсомольскому набору пришел Борис Хомич. Целый год Хомич был в отделении, которым командовал курсант старшего курса Кузнецов. Здесь, в военно-морском училище, на досуге Борис занимался живописью. Три года руководил кружком. К живописи он был неравнодушен с раннего детства. Начал учиться рисованию еще Серия «Ордена Великой Отечественной» публикуется с № 11 1984 года в 1915 году в Таганроге. В начале войны Хомич разработал знак морской гвардии и знак подводника, и они широко использовались на флоте. — Думай над созданием наших орденов, Борис Михайлович,— заключил беседу нарком.— Морю ты отдал двадцать лет жизни. Хорошо знаешь не только современный флот, но и его богатую историю. И красками, можно сказать, владеешь профессионально. В помощники возьми кого сам захочешь. Получив такое необычное и в то же время ответственное задание, Хомич тут же, как только закрыл дверь кабинета Кузнецова, стал перебирать в памяти знакомых ему людей. Не раз замечал он, что выходившая в комендатуре наркомата стенная газета «Краснофлотец» оформлялась броскими рисунками, писалась стройным каллиграфическим шрифтом. Во всем чувствовалась рука опытного графика. В комендатуре, куда позвонил Борис Михайлович, ему ответили: — Газету делает наш Аркадий Дио-доров. — Сколько ему лет? В каком звании? — уточнял Хомич.— Москвич? — А вы что, хотите его у нас забрать? — был встречный вопрос. — Еще не знаю... И Борис Михайлович вкратце рассказал своему коллеге по наркомату об идее адмирала Кузнецова. Днем позже Хомич привлек к работе капитана 2-го ранга Н. Волкова и архитектора М. Шепилевского. Все трудились не покладая рук. Прошло вроде бы немного времени, а на столах и в книжных шкафах Бориса Михайловича накопилась целая кипа материалов, литературы о русском флоте и его традициях. Сам Хомич сделал не один десяток эскизов морских орденов, разрабатывал положения и статуты. Николай Волков приводил его эскизы в соответствующие пропорции и формы... Наступил новый, 1944 год. На счету советских моряков было уже много героических подвигов, боевых заслуг в борьбе с фашизмом. В середине января Наркомат Военно-Морского Флота внес в правительственные органы предложение об учреждении орденов и медалей Ушакова и Нахимова. Из представленных проектов следовало, что орден Ушакова по положению более значимый в сравнении с орденом Нахимова. Для доклада в правительстве адмирал Кузнецов вооружился историческими документами. На заседании его слова звучали четко и спокойно. — Мы предлагаем увековечить память двух выдающихся флотовод цев,— говорил Николай Герасимович.— С именем Ушакова связано возрождение русского флота. На его счету много знаменательных побед и ни одного поражения. Он ввел новые тактические приемы боя и был новатором в военно-морском искусстве своего времени. Он строил корабли на Черном море, утверждал мощь русского флота. Его высокие флотоводческие качества блистательно проявились в годы русско-турецкой войны 1787—1791 годов. Он одерживал тогда одну победу за другой над численно превосходящим врагом. Он был стратегом. Одно из сражений — у мыса Ка-лиакра 31 июля 1791 года, в котором Ушаков наголову разбил турецкий флот,— вошло в историю как сражение, утвердившее Россию на южных морях и закрепившее ее политический и дипломатический престиж в мире. Ушаков был «Суворовым на море». Так нередко его называли еще при жизни. Нарком передохнул и продолжил: — Не менее известно и имя адмирала Нахимова. Перед Синопским сражением в 1853 году он отдал приказ: «...в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело». Имя защитника Севастополя, героя боя у Синопа, прекрасно знают в народе. Крымская война принесла ему мировую славу, воинская доблесть флотоводца широко отражена в литературе и искусстве. На первом обсуждении новых орденов собравшимся не понравились предлагаемые эскизы. Хомич со своей небольшой группой все эскизы предложил в темной гамме. Металл выбрал недорогой, мотивируя это строгостью быта на флоте и суровостью морской службы. Прохаживаясь вдоль стола заседаний, Сталин остановился возле Кузнецова и, медленно чеканя слова, произнес: 23 |
