Вокруг света 1985-04, страница 33

когда мужчины уйдут на рыбалку или на охоту, а я — в лес, к своим орангам. Новые палатки, однако, пропускали воду, а у меня теперь было довольно много дорогих и хрупких приборов. Пришлось послать Бахата обратно в поселок за рифленым железом. Через несколько дней он вернулся вместе со своей женой Шереван и пятью детьми. Они пригнали и свою собственную лодку.

Старший его сын, Дейнал, слепой от рождения, оказался могучим гребцом и мастером на все руки. Он охотно собирал топливо, разводил костер, стирал, плел корзины и вырезал из дерева ручки для ножей. Младшие — Шингит и Латиг — помогли Бахату соорудить крышу. Двое малышей, едва научившиеся ходить, помогали матери на кухне или плескались и резвились в реке.

Как я и ожидал, в первый месяц оран-гов было маловато. Я обнаружил трех на северном берегу Сегамы и вторую тройку — на другом берегу. Бурная радость охватила меня, когда я узнал старых друзей Маргарет и Миджа! Мидж подрос, но оставался тем же клоуном с пуговичными глазками. Маргарет встретила меня знакомыми руладами: «лорк-лорк-лорк...»

Сезон созревания плодов был совсем не похож на прошлогодний. Плодов мангустанов, рамбутанов, лансиума и мата кучинга,— излюбленной пищи орангов в прошлом году,— не было и в помине. Проложенные мной тропы не заросли, надломленные деревца и ветви так и болтались с совершенно зелеными листьями.

От нашего лагеря не осталось никаких следов, но я разглядел почерневшие, еще покрытые листьями остатки гнезд орангов, которые они делали год назад. Больше всего меня поразил толстый ствол сваленного железного дерева, на котором сохранились шрамы в тех местах, откуда дусуны вырубали широкие лопасти для весел.

В начале ноября орангутаны, как по сигналу, возвратились в низины. Предводителем первого отряда был великолепный мощный незнакомец, которого я назвал Королем Людовиком. Я шел следом за ним четыре дня. и оба мы то и дело укрывались от дождя: он — под нагромождениями сучьев, а я — под брезентовым плащом.

Людовик меня явно невзлюбил. В первый день он еще стеснялся, а на второй с шумом и треском направился ко мне, спускаясь ниже по мере того, как я подходил ближе. Я позорно отступил, а он и вовсе обнаглел: слез на землю и пустился за мной в погоню. Теперь он знал, что я его боюсь, и бросался на меня, не раздумывая.

Такие отношения с объектом наблюдений никуда не годились, пора было

Джон Маккиннон с сыном в заповеднике Сепилок Здесь несколько лет идут работы по возвращению орангов к жизни в дождевых лесах Борнео.

что-то предпринимать. Я выбрал момент, когда Людовик устроился на отдых на нижней ветви. Самым устрашающим оружием у меня был телефотообъектив, и, размахивая им, я с максимальным шумом и треском устремился на оранга. Добежав до подножия дерева, я нацелил сверкающий объектив ему в лицо.

Напуганный моей отвагой, Людовик с достоинством вскарабкался повыше, подозрительно озираясь на мой громадный «глаз». Чтобы закрепить полученное преимущество, я сделал вид, что лезу вслед за ним. Людовик, не на

шутку встревоженный, вскарабкался на самый верхний сук. Примерно час после этого Людовик дулся, как школьник, получивший нахлобучку. А я тем временем оглядывался, притворяясь, что мне совершенно неинтересно знаться с таким ничтожеством, как струсивший оранг. Таким образом мы пришли к соглашению: если он не будет слезать на землю и пугать меня, я, со своей стороны, перестану докучать ему, карабкаясь на деревья. И мне стало очень обидно, когда я понял, что он — только временный гость в этих местах: на следующий день Людовик отпра