Вокруг света 1985-09, страница 15

оборонительном рубеже; а наше дальнейшее и успешное наступление в глубь Маньчжурии лишает противника возможности отойти к своим базам в Северном Китае, к портам на побережье Тихого океана.

Продолжая движение уже по заболоченной низине, мы вдруг услышали впереди грохот боя. Нетрудно было догадаться, что это танки разведывательного отряда капитана Григория Школы завязали бой с японскими подразделениями, оборонявшими город Л убей.

Командир батальона по радио приказывает ускорить движение и готовиться к атаке. Но я сначала даю команду механику-водителю Карну-кову замедлить ход, чтобы развернуть роту в линию взводных колонн. И вот мы несемся на встречу с противником... Но каково же было наше разочарование, когда, подойдя к окраине города Л убей, мы увидели, что танкисты-разведчики справились с японцами без нас. Слышу в наушниках расстроенный голос командира второго взвода младшего лейтенанта Мещерякова: «Ну вот, опоздали...»

Поле боя было усеяно трупами вражеских солдат и офицеров. Рядом с убитыми валялись длинные бамбуковые шесты, на конце которых был оборудован фаустпатрон немецкого образца. Мы уже знали, что в отличие от гитлеровцев японский солдат должен был не просто выстрелом поражать танк, а, добежав до него, прикосновением уничтожить цель. При этом сам фаустник погибал.

Китайское население города Лу-бей встречало нас восторженно. Всюду мы видели радостные лица, глубокие низкие поклоны мужчин и женщин советскому воину-освободителю.

Овладев Лубеем, мы вышли на Маньчжурскую равнину и тем самым создали угрозу окружения главных сил Квантунской армии.

На окраине Лубея наши тридцатьчетверки добрали остатки топливных запасов. Дороги через горный хребет для автотранспорта практически были непроходимыми, и к тому же мы оторвались от основных баз снабжения на несколько сот километров...

К исходу дня по радио получаю запрос: «Как дела с молоком?» Понимаю, командир батальона спрашивает о топливе. У моего танка горючего осталось километров на тридцать, максимум на пятьдесят. У остальных экипажей то же самое. Доложил комбату Попкову. Проходит минут тридцать, и получаю команду «Стой!». Останавливаю роту, полагая, что нас подзаправят. Но вскоре получаем от комбата новый приказ — остатки горючего отдать первому батальону, которому предписано выдвинуться в передовой отряд. Нам же предлагалось оставить горючего в своих танках ровно столь

ко, сколько понадобилось бы для осуществления небольшого маневра в случае необходимости. Я понимал правильность решения командования — продвинуться дальше хотя бы частью сил бригады. Однако было обидно, почему не мы, а другие. Но двигавшийся вслед за нами первый батальон находился в более благоприятном положении, был менее измотан. Обстановка вынужденно предоставляла нам отдых.

В голову колонны первого батальона встал танк с его командиром майором Семеном Антоновичем Се-лютиным. Я знал этого опытного офицера, мне лично довелось видеть его в бою на подступах к Вене. Запомнилось его бесстрашие...

Пропустив вперед первый батальон, мы в ожидании топлива занялись осмотром техники. В район нашего расположения подходили подразделения и других бригад корпуса. И вот наутро 12 августа нас поразила необычайная картина: буквально в полутора километрах на выжженное солнцем поле стали садиться транспортные самолеты. И тут же началась выгрузка бочек горюче-смазочных материалов.

Это казалось нам чудом. Но доставка горючего по воздуху и заправка целого объединения, видимо, была весьма и весьма сложной задачей: самолеты были небольшие, а горючего требовалось немало. Вот потому-то мы задержались почти на двое суток и лишь утром 15 августа смогли двинуться дальше.

Дожди продолжались. Действуя в труднейших условиях бездорожья, к исходу следующего дня мы вошли в город Тунляо. За ним лежали обширные земли, затопленные от долгих и проливных дождей. Нам оставалось двигаться по единственному в этом районе узкому железнодорожному полотну Тунляо—Чжаньу. Вначале мы далее обрадовались этому, но вскоре поняли всю пагубность такого передвижения. Тридцать четверки так сильно трясло, что стали обрываться гусеничные ленты. И еще: соединение наше, вытянувшееся в одну колонну, шло тихо и было лишено даже самой малой маневренности, не говоря уже о возможности восстанавливать вышедшие из строя машины. Мы вынуждены были сталкивать их в воду, чтобы не тормозить движение.

Именно здесь, на сковавшей наши действия дороге, стала появляться вражеская авиация. Она атаковала нас группами из четырех-шести самолетов одновременно. Но нашим танкистам и стрелкам, сидящим де сайтом на танках, помог опыт, приобретенный в борьбе с фашистскими стервятниками. Они встречали атаки камикадзе организованным огнем, и для японцев это, как правило, заканчивалось плачевно. И все же врагу удалось сжечь один танк передо

вого отряда корпуса и несколько автомашин...

Закончив этот изнурительный переход по железнодорожному пути, 18 августа во второй половине дня мы двинулись к древней столице Маньчжурии — городу Мукдену (Шеньян).

Для быстрого захвата железнодорожных узлов, военных баз, аэродромов, политических и экономических центров страны, морских портов выбрасывались воздушные десанты в Мукдене, Чанчуне, Порт-Артуре (Люйшунь) и Дальнем (Далянь).

И у нас забрали мотострелков десантников, которые в этот день очень успешно действовали. В Мукдене, например, один из них наряду с генералами и офицерами пленил императора Маньчжоу-Го Ну И, пытавшегося улететь в Японию. Там же, в Мукдене, десантники освободили лагерь военнопленных солдат, офицеров и генералов армии США.

Поняв бессмысленность сопротивления, японские солдаты и офицеры при встрече с нами стали сдаваться в плен целыми подразделениями. Так, например, при подходе к Мукдену мы натолкнулись на большую группировку японских войск, которая, не оказывая сопротивления, приняла наше предложение сложить оружие. Среди сдавшихся оказалось и несколько генералов.

В Мукдене часть наших сил была погружена Па железнодорожный эшелон и отправлена в Порт-Артур для оказания помощи воздушным десантам. Странное чувство испытывали мы по пути следования в Порт Артур, видя, как на вокзалах нас встречают японские офицеры-самураи. В полной парадной форме, при палашах и саблях, они отдавали нам, советским воинам, честь, раскланивались с улыбкой.

Прибыв 23 августа в Порт-Артур, мы поняли: здесь хорошо поработали наши десантники. Один из жителей подошел к нам и, улыбаясь, предло жил пройти в его дом, располагав шийся невдалеке от вокзала, Войдя в скромную квартиру китайца, я был необычайно удивлен, увидев на стене небольшой портрет Сталина. Мы, конечно, поняли, что это знак сердечного отношения к нашему народу.

И снова в путь. Построившись в колонну, мы двинулись но шоссе вдоль Желтого моря к Дальнему. Все население этого большого приморского города встречало нас... Выйдя на юго-восточную окраину Дальнего, мы получили приказ развернуться в сторону моря. Однако, к нашему счастью, нам больше не пришлось стрелять. По всему чувст вовалось, что не сегодня завтра Япония — последнее государство оси Берлин — Рим —- Токио — бесславно капитулирует.

13