Вокруг света 1986-01, страница 42

^^штт с

Стычки с полицией стали обыденным явлением в чилийской столице.

случается. Теперь послушай, что дальше будет.

Где-то в темноте звякнула одна кастрюля, затем другая, третья.. И вот уже настоящий «кастрюльный оркестр» огласил окрестности. Весь квартал загудел от металлического звона. Под его аккомпанемент послышалось дружное скандирование: «Долой Пиночета!», «Долой диктатуру!», «Единый народ непобедим!»

— А что это у вас за черное пятно у входа? — вспомнил Фернандо.

— Это целая история,— оживился отец.— Вот послушай. Живет тут у нас один, дон Непомусено. Всегда держался особняком, ни во что не вмешивался. А когда к власти пришли военные, он сразу побежал в полицию предлагать свои услуги. Словом, местный «соплон» — филер. Ему поручили доносить на всех подозрительных и недовольных режимом. Ну и он от усердия стал метить двери черной краской. Мы сначала пытались ее соскабливать, но ты бы видел, с каким упоением он снова «метил» нас. А потом посмотрели, посчитали и увидели, что меченых домов у нас больше, чем немеченых, так чего же нам бояться, если нас так много? Полиция, конечно, внесла все «неблагонадежные» дома в свои списки, но на обыски и аресты по этим меткам так и не решилась. А дон Непомусено после этого скис, убедился, что против людей не пойдешь. Теперь дома отсиживается. Боится. Да и не только он.

И отец рассказал о любопытном случае, который произошел с их

дальней родственницей, тетей Лаурой. Старушка была доктором философских наук, специалистом по материализму XIX—XX веков. За то, что она упоминала в своих лекциях Маркса и Энгельса, после фашистского переворота ее сразу же вышвырнули из университета, запретив даже появляться в его окрестностях. Лишь недавно нынешний ректор, не разделяющий научных увлечений тети Лауры, но по-человечески симпатизирующий ей с давних пор, пригласил ее на малооплачиваемую должность, кем-то вроде лаборанта, естественно, без права читать лекции.

Ради собственного спокойствия старушка решила убрать из дома все, что в случае обыска могло быть сочтено «подрывными» материалами: собрала в картонную коробку старые газеты, тетради с записями лекций, письма, фотографии. Отец помог ей отнести «архив» на пустырь ia городом, и они развели целый костер.

Когда огонь уже догорал, неподалеку остановился грузовик. Четверо приехавших карабинеров стали доставать из кузова пачки книг и сваливать в кучу. Потом облили бензином и подожгли. Заметив, что за ними наблюдают, поспешно сели в машину и умчались.

Тетя Лаура не удержалась: любопытно, что понадобилось жечь, причем с оглядкой, «бесстрашным» карабинерам? Подошли к пылающей куче. Железным прутом отец выковырял одну книгу, загасил тлевшую обложку. Они взглянули на титульный лист, и оба залились смехом.

Это была книга двух американских журналистов, представителей довольно реакционного журнала, посетивших Чили по специально-

В таких тр.миобах жнкст рабочим люд в Сантьяго.

му приглашению Пиночета. Разумеется, им был оказан самый теплый прием. Они смогли побывать где хотели, посмотреть что хотели и встретиться с кем хотели. Заранее был заключен контракт на перевод будущей книги на испанский язык и ее издание в Чили большим тиражом. Власти не сомневались, что американские журналисты не пожалеют красок, расписывая «благоденствие чилийского народа в результате правления Пиночета». Однако увиденное ими настолько не соответствовало официальной версии, что книга фактически стала разоблачением ненавистного чилийцам фашистского режима и его вашингтонских покровителей.

Тетя Лаура окинула взглядом пожарище.

— Тысяч десять экземпляров, не меньше. Выходит, весь тираж.

Она повертела в руках обгоревшую книжку, постояла в нерешительности, затем сунула томик в сумку и заговорщически подмигнула:

— Пусть у меня в доме будет хоть какая-то «подрывная» литература.

...Фернандо помолчал, как бы давая нам время осмыслить этот курьез, потом сказал:

— Случай с этой книгой тоже очень показателен для нынешней атмосферы в Чили. Диктатура все еще карает за хранение так называемой «подрывной» литературы. Но устраивать на улицах костры из книг, как раньше, уже не решается. Это могло бы кончиться градом тухлых яиц и помидоров, а то и еще чем-нибудь похуже.

40