Вокруг света 1986-09, страница 10

МИХАИЛ БЕЛЯТ Фото Г. НАДЕЖДИНА

ЛОМ ИНДЕЙЦА

«ЗОНА ГРИНГО»

Шахтерский поселок Бонанса затерялся в никарагуанских джунглях среди холмов на западе департамента Селайя. От портового города Пуэрто-Кабесаса это около двухсот километров. Почти пять часов езды, «если все будет в порядке». В Селайе часто слышишь эту фразу, когда речь идет о поездках по департаменту. Дорога — вернее, не дорога, а разбитая колесами, размытая ливнями тропа, помеченная на картах пунктирной линией,— идет через джунгли, пересекая их с востока на запад.

Единственный транспорт — обшарпанный пикап «тойота»— ходит в Бонансу раз в день. Он отправляется с центральной площади Пуэр-то-Кабесаса. Пожилой шофер не торопится: расписания нет, а чем больше народу наберется в пикап, тем лучше. Сидим в тени, курим. Минут через пятнадцать подходит высокий молодой негр с шапкой курчавых жестких волос. Потом появляются две дородные торговки, они несут круглые корзины, наполненные овощами и фруктами. Наконец, площадь пересекают младший лейтенант в полной боевой амуниции и ополченец с карабином. Нас шестеро. Шофер, сощурившись, смотрит на солнце. Затем, не говоря ни слова, идет к машине, садится и заводит мотор. Занимаем места и мы. Дородные торговки с трудом втискиваются в кабину, мужчины устраиваются в кузове. На выезде

из города пикап останавливает средних лет сухощавый человек, на руках у него ребенок. Выясняется, что это кубинский врач-доброволец, ездил в Пуэрто-Кабесас договариваться насчет медикаментов для госпиталя в Бонансе. Младший лейтенант, взглянув на ребенка, стучит кулаком по стенке кабины. Торговки делают вид, что все происходящее их не касается.

— Эй, сеньориты, полезайте в кузов!—кричит младший лейтенант.— Не видите, у человека ребенок на руках? Ничего, потрясетесь и в кузове, вам полезно...

Торговки долго визгливо бранятся на два голоса — смысл их слов сводится к тому, что «новая власть не позволяет каждому сопляку оскорблять двух уважаемых женщин! У них сыновья в его возрасте! А если он думает, раз в руках автомат, то все можно,— ошибается!»— но все же уступают место. Пока женщины вылезают из кабины, младший лейтенант заговаривает с кубинцем.

— Понимаете, ни в какую не желает расставаться со мной,— словно извиняется врач, кивая на малыша. Мальчик худой, большеголовый.— Папой называет. Мы нашли его полгода назад в хижине. Банда напала на селение, убила всех. А он остался в живых. Две недели сидел один в хижине среди трупов родителей и братьев, пока мы его не нашли. Мы тогда ходили по селениям и делали детям прививки от полиомиелита. Мальчонка умирал от голода. Ему ведь четыре года, а выгля

дит на два. Шесть месяцев я его выхаживал, еле спас. И с тех пор он ко мне прилепился, не отпускает. А моя командировка заканчивается. Придется взять с собой. На Кубе у меня пятеро. Где пять, там и шестой. Поедешь на Кубу, Паблито?

Мальчик радостно кивает, улыбается и еще крепче прижимается к плечу врача.

До Бонансы мы добираемся уже к вечеру. Дорога огибает крутой холм. Значит, мы уже в поселке, и дорога — вовсе не дорога, а улица. Справа, ниже нас,— зияющие провалы штреков, мастерские, вышки канатных подъемников, механические драги. Горы пустой породы... Шахты. За холмом, на другой вершине,— словно мираж: комплекс современных коттеджей, подстриженные газоны, цветники, банановая роща, голубая чаша бассейна.

— «Зона гринго»,— поясняет кубинский врач, перехватив мой изумленный взгляд.

Подробности я узнаю на следующий день, когда меня водит по шахтам один из активистов местного комитета СФНО, Арельяно Са-вас,— степенный, кряжистый и неторопливый шахтер средних лет.

— Здесь до революции жили управляющий шахтой, инженеры и служащие компании,— говорит Арельяно, обводя рукой коттеджи. Все американцы, конечно. Вот и прозвали мы это место «зона гринго». Нам туда ход был закрыт, да и они появлялись в поселке, только когда шли в контору. Компания уме

8