Вокруг света 1987-01, страница 48

ряную чашу с водой, желая, чтобы семейные узы были прочными.

...Но вот отзвенели веселые струи воды, высохли лужи на дорогах и тротуарах. Наступает время совершать добрые дела. В первый день нового года бирманцы в массовых количествах выпускают рыб в водоемы, даруют волю домашнему скоту — прежде всего коровам.

Вообще во время тхинджана рекомендуется соблюдать несколько заповедей: не убивать живое, не рубить деревьев, не ссориться, не пить спиртное, не тратить напрасно деньги. Нарушил одну из заповедей — и не будет тебе удачи в новом году, поссорился — весь год тебя будут сопровождать слезы, срубил дерево — можешь остаться без урожая.

Накануне тхинджана оживляются многочисленные астрологи, которые готовят к выпуску «новогоднюю газету» — в ней содержатся предсказания на будущий год как для отдельных людей, так и для страны, даже для мира в целом. Уличить астрологов в неверном прогнозе трудно: они очень осторожны з своих предсказаниях и включают в них всего понемногу — и хорошего, и плохого.

Бирму называют страной золотых пагод. Не менее справедливо и другое имя — страна цветущих деревьев. Именно во время тхинджана распускаются цветы на многих деревьях, уже одни названия которых будоражат слух: цезальпиния с красными соцветиями, кассия с гроздьями нежно-желтых цветов, гвоздичное дерево с желтыми душистыми цветами, железное дерево, усыпанное белыми лепестками. И конечно же, знаменитый пада-ук — птерокарпус, ставший символом тхинджана. Особенность этого дерева в том, что оно цветет только день в году — в самом начале нового года, когда его окропит первый тропический дождь. Падаук — священное дерево буддистов. Традиция гласит, что в одном из своих перерождений Будда достиг просветления именно под кроной этого дерева.

Оранжево-желтые цветы птеро-карпуса, предвещающие наступление дождливого сезона и избавление от жары, очень душисты. Во время цветения падаука его аромат слышен повсюду, ветки с цветами — на каждом шагу: в руках прохожих, в прическах женщин, в вазах перед домами, на капотах машин. Букетами и гирляндами цветов украшены многочисленные сцены и концертные площадки, где до глубокой ночи не смолкают оркестры, слышатся новогодние песни, раздаются шутки клоунов.

Кто-то из мудрых сказал: «Счастлив народ, который умеет веселить себя сам». Под сенью цветущих деревьев бирманцы демонстрируют верность этих слов в дни тхинджана.

Дружные драчу»

Не так-то просто жить, если, выходя подкрепиться, заранее не знаешь, сам ли пообедаешь или тобой полакомятся. Любой аппетит испортится от мысли, что, пока, зарывшись головой в красный песок, ищешь лакомую личинку или ящерку, может подкрасться хищник.

Живи сурикат в одиночку — а мы попробовали проникнуться ощущениями именно этого южноафриканского зверька,— он никак не смог бы совмещать разумную осторожность с потребностью регулярно и много питаться. Один в пустыне не воин. Совсем иное дело — жизнь в компании себе подобных. Тревог и забот меньше, появляется «разделение труда»: кто сторожит, кто роет норы, кто ищет корм, кто пестует и обороняет молодь.

Но какова все же родословная этого животного?

Позвольте представить: сурикат из семейства виверовых. Он приходится дальним родственником знаменитому мангусту Рики-тики-та-ви — серому индийскому мунго. Другой родственник суриката — мангуст африканский, герой сказок и мифов бушменов. В них хитрому, отважному, но болтливому Ихневмону — человеку-мангусту — отведена главная роль. Сурикат тоже в фольклоре фигурирует, но где-то на заднем плане. На африкаанс он называется «миркэт», что опять-таки значит «мангуст».

До недавнего времени зверек оставался за пределами внимания биологов. Потребовалась экспедиция американского ученого Дэвида Макдональда в пустыню Калахари, чтобы разобраться в сложном общественном поведении зверька. Биолог с женой и ребенком прожил год в трейлере, установленном среди колоний сурикат.

Эти маленькие хищники роют норы на равнине или селятся в расщелинах между скал. За характерную стойку на задних лапах, с передними, сложенными на животе, их окрестили «земляными человечками». Этой позой, привычкой с писком улепетывать по тревоге да силуэтом сурикаты напоминают сусликов.

В группе от десяти до двадцати зверьков. Если меньше — колония слишком слаба. Больше — возникнут сложности с кормом. В отличие от большинства мангуст, которые живут поодиночке и охотятся ночами на мелких животных, сурикаты обходятся корнями, луковицами растений, насекомыми. А по ночам преспокойно спят. При случае сурикаты лакомятся саранчой, термитами, ловят мышей, песчанок, мелких птиц. И притом не боятся ни жала скорпионов, ни яда мелких змей.

У сурикат налажена образцовая дозорная служба в двух вариантах. Первый — зверьки чередуются: то тот, то другой отрывается от кормления, замирает столбиком, сторожко оглядывает горизонт. Это докучно. Привычнее другой вариант. Доброволец сыскивает самое возвышенное место поблизости — деревце, куст, терминалию, муравейник, просто холмик — и застывает на посту. Час-другой дозорный открыт ветрам, солнцу, а главное — всем хищникам. В случае тревоги он отвлекает врага на себя и последним юркает в норку. Если суждено добежать до нее.

Но покуда группа слышит негромкое непрерывное попискивание часового — сигнал, что он не дремлет,— колония, позабыв о мириаде опасностей, погружается в будничные заботы. Стоит осовевшему от