Вокруг света 1987-02, страница 36

ЯКОВКУМОК Фото Л. ЖДАНОВА

НАШ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ЧУСТ

Я подъезжал к Чусту на рассвете, невидимое солнце еще блуждало где-то в теснинах Чаткала; лучи его вспыхивали, отражаясь в отвесных скалах, как в мраморных зеркалах. Скоро стала видна широкая магистраль, уходящая к горам, по которой, покачиваясь, медленно катил наш автобус.

Предгорье здесь пустынное, овражистое, каменистое. Каждое распаханное поле являет собой картину терпеливого человеческого труда: выкатаны на обочину валуны, выбрана галька, сровнены края. Вода бежит по каменистым желобам и земляным арычкам. Но ее не хватает, вся она, до последнего литра, на счету. Водоразборные станции, в бетонных провалах которых клокочут, за-₍хлебываясь, мощные насосы, посылают ее то в одном направлении, то в другом, и я представляю, как операторы, вчерашние школьницы, сидя у

пультов, кричат в микрофоны радиопередатчиков: «Колхоз «Навои», приступайте к поливу!..» «Колхоз «Навои», прекратите полив!..»

Я вышел на автостанции. Дымка покрывала крыши — цинковые, глиняные, шиферные; из нее торчали лишь верхушки пирамидальных тополей. Где-то в гуще веток возились, перекликались и посвистывали скворцы и горлинки. Вдруг солнце вырвалось из-за хребтов, разом все озарило. Захлопали двери домов, стены которых по самые карнизы закрывали виноградные лозы и ветки гранатовых, яблоневых, урюковых деревьев. Потянуло кизячным дымком и теплым запахом ржаных лепешек...

Если верить преданию, то название городка Чует происходит от слова «шуст». Когда полчища Батыя обложили селение на берегу Яксарта,

то нередко осажденные по ночам совершали дерзкие набеги. Они появлялись и исчезали молниеносно, и встревоженные захватчики испуганно кричали: «Шуст! Шуст! — Набежчи-ки! Набежчики!» Давно уже стерлись следы Батыева нашествия, и реку теперь называют Сырдарьей, а городок жив себе, и живет в нем то, чем всегда гордился он: ремесло.

Издавна — тут и археологи теряются в датировке — в Чуете ковали ножи, вышивали тюбетейки и ткали разноцветные чорси — поясные платки. Без этих трех предметов мужчина и со двора, бывало, не выйдет, постыдится. Оговорюсь сразу: кокандские клинки, бухарские круглые тюбетейки и самаркандские сюзане по красоте и древности поспорят с чустски-ми. Но есть тут одно тонкое различие, не всегда понятное постороннему. Бухарские тюбетейки носят только женщины и дети. Кокандский те

34