Вокруг света 1987-05, страница 59

коиться, я уже включил взрывное устройство. Оно сработает, как только люк по ту сторону холма захлопнется. И тогда никто и никогда их больше не увидит. Удачи вам.

— Благодарю вас.— В тоне генерала сквозила скорее озабоченность, чем грусть расставания.

Лейтенант круто развернулся на каблуках и парадным шагом прошел к лестнице. Долго еще вслушивался генерал в безостановочный бег по гулким ступеням. Слух его, казалось, обострился настолько, что был слышен даже скрип офицерских сапог — там, за стальной дверью... Все. Мертвая тишина сгустилась в нише.

Что же теперь делать? Рука сама потянулась к стопке листов на столе. Вот дьявол, сплошь известные всем имена! Скомканная бумажка полетела в корзину. Он вытащил еще один лист, за ним — еще, еще... Строка за строкой — ряды исчерканных красными чернилами, кровоточащих имен...

Его замутило, и он тяжело выбрался из кресла. Прошелся, внимательно оглядывая стены,— как голо все, пусто... Вернулся к столу, стараясь не смотреть на проклятые бумаги. Так как же получше убить время? Пожалуй, лучше уж поразмыслить над полученной инструкцией. Тем более что она внушала тревожившие его сомнения.

Толстяк поискал записи — помнится, он оставил их на столе. Здесь их не было... Не было?! Он кинулся перебирать один за другим разбросанные повсюду листки, но на глаза попадались лишь имена, имена, имена... Ничего, кроме имен!

Он запустил руки в корзину — на дне лежал лишь скомканный им в гневе листок. Генералу отчаянно захотелось вдруг выть, кататься по полу, рвать на себе волосы. Он опять зарылся в бумаги, ринулся под стол... Имена, проклятые имена, ничего, кроме исчерканных красным имен! Елозя по каменному настилу, он подобрался к креслу и, ломая ногти, стал отдирать край дорогой обивки... Вдруг ужасное подозрение рывком подняло его на ноги.

Лейтенант! Записи взял лейтенант! Но... как? Нет, нет, не может быть, ведь он диктовал из того угла, потом... Что было потом? Ах да, щелкнул каблуками, поприветствовал, смылся...

Он почувствовал, что теряет сознание, руки вцепились в застегнутый крючки ворот... И вдруг разом обмякли. Пальцы коснулись золота мундирных пуговиц, скользнули на дно внутреннего кармана. Фу-ты, господи, гора с плеч! С великой нежностью разворачивал он, разглаживая каждый листочек блокнота, затем бережно упрятал за пазуху. Все равно читать сил уже нет. Колени вдруг подогнулись, и он мешком повалился в кресло. Вялость овладела им, мягко укачивая, смеживая веки. Спать... Спать...

...Он был владыкой пигмеев, власть его распространялась повсюду и всюду внушала страх. В этом страхе и заключалось все величие и могущество, он распоряжался жизнью и смертью, и холеные пальцы цепко держали за горло целый народ.

...Но вот владыка бежит, бежит без оглядки. Восстали все и гонят его отовсюду. Они уже за спиной, ближе, ближе, нет, это уже не пигмеи, гиганты догоняют лилипута, уже настигли, и чья-то громадная ступня нависла надо мной, господи, я пропа-а-ал!!! Громовое эхо, лавиной сорвавшись со стен, вынесло генерала из кресла. В висках неистово пульсировало: «Пропал, пропал, пропал...» Проспал!

Он чуть не до локтя рванул рукав кителя. Часы показывали три тридцать. Лай собак вдруг сделался громче, казалось, они вот-вот ринутся изо всех углов. Генерал платком вытер липкое лицо. Нет, нельзя так распускаться, а то таких дров здесь еще наломаешь, особенно в треклятом этом коридоре. Уж там-то игру заказывают механизмы, с ними не договоришься. Любой промах — смерть; такие вот ставки: пытка «дорогой на волю» всегда заканчивалась одинаково, и до люка не дошел никто... По генеральской спине пробежал холодок.

А что было бы, проснись он всего часом позже? Дьявольские часы уже запущены в ход, их ничем не остановить... Нет, определенно сдают нервы, ох, не ко времени

все это. Времени?! Генерал вновь дернул рукав мундира, уставился на циферблат. Протер стекло. Приложил к уху. Вроде бы тикают, но как-то уж очень вяло... А что, если они отстают, или батарейки садятся? Он расстегнул браслет, осторожно, словно боясь расплескать чашу с живой водой, снял часы с руки. Большие, золотые, инкрустированные алмазами _ь часы эти достались ему, в сущности, даром. Так, пустячная услуга солидной фирме — право на беспошлинную торговлю в этой нищей стране.

Он не удержался и еще раз посмотрел на часы. Встал. Одеревеневшие ноги не слушались. Только этого еще не хватало! Лейтенант, скотина, очень уж резвым оказался, мчал сюда по горам, по долам... К лицу ли ему, генералу, такие прыжки? Да еще с его весом — тут и не такие ноги откажут. Особенно икры донимают... Он нагнулся, чтобы растереть их. Черт же дернул его на это! Словно раскаленная игла с маху прошила его. Как подкошенный, он рухнул в кресло. Принялся было массировать сведенную судорогой ногу, но боль была такая, что генерал, не усидев, тихо сполз на пол, оглашая дикими воплями своды пещеры. И тотчас же зловещим эхом ему стал свирепый отдаленный лай.

Чтобы отдышаться, пришлось перевернуться на спину. Заодно снова можно посмотреть на часы. Без двадцати четыре. До входа в туннель тридцать пять минут. Или пять? А может, там надо было быть еще час назад? Эх, и часы-то не сверить — разве что с собственным одиночеством.

Не отрывая подошв от пола, едва переставляя прямые, как палки, ноги, генерал едва ли не целую вечность двигался к креслу. Потом, кряхтя, разворачивал его к двери и наконец, с усилием опираясь на ручки, сел, так и не подогнув колени.

А что, если за сорок пять минут он не успеет миновать все эти фотозападни? Или судороги вновь одолеют? Он с нейавистью вспомнил лейтенанта, его настоятельный совет пройтись по коридору «прогулочным шагом».

Осторожно сдвинув ноги, он титаническим усилием попытался отжаться руками — удалось. Теперь он стоял неподвижный, как памятник самому себе, и панически боялся лишний раз глазом моргнуть. Медленно-медленно поднял левую руку. Зубами оттянул рукав. Осторожно скосил глаза. Пора двигать к выходу...

Вот минутная стрелка замерла на горизонтали — ив то же мгновение от стены к стене коридора на небольшой высоте протянулись желтые полоски лучей. Выхватив из сумрака горловину туннеля, вспыхнули на потолке лампы, и грузный, дряблый человек вдруг ощутил бешеное желание пулей промчаться по адской мышеловке. Разом выбраться из этой могилы, полной грудью вдохнуть свежий, привольный воздух. И вошел в коридор.

Генерал шел, обливаясь холодным потом. И без того неблизкий, стократ вырос путь до луча, перерезавшего коридор как раз на уровне его пояса. Вроде бы до него сейчас метров тридцать. Значит, пройдено уже сто. Или восемьдесят? А может, сто двадцать — кто знает... Та-ак, кажется, ноги совсем отказывают. Эх, согнуть бы их чуточку в коленях, да ведь страшно. Это еще что за окошко в стене? Легонько, тихонько, спешить здесь ни к чему: неизвестно еще, для каких оно тут надобностей. А сейчас он пересечет первый из пятнадцати этих гнусных желтых лучей... Отлично!

Послышался тихий зуммер, генерал испуганно обернулся. Луч за спиной погас. Не останавливаясь, еще раз глянул на циферблат. На весь маршрут до луча ушло шесть минут. Помножим на пятнадцать. Это что же выходит, а? Полтора часа? Да ведь ему отпущена половина этого срока! Надо прибавить. Выбора нет. Нет его, понимаете, нет, нет. Не-е-т!!!

Галерея стала уходить куда-то вбок. Генерал шел уже почти нормальным шагом, понимая, однако, что недостаточно быстро. Поврежденные сухожилия давали знать о себе все настойчивее, все чаще, и при всем желании нельзя было ускорить и без того уже рискованный ход. А где-то там, в глубине, скоро сработают механизмы подъема,