Вокруг света 1987-11, страница 27

хипу (заведующим факториями.— А. П.) у чтобы принимали зверя...

Пастухи внимательно слушали и говорили: «А-а, трам». Так. Важно было рассеять недоверие к экспедиции, чтобы добрые вести о ней бежали впереди аргиша...

5 мая перешли реку Танлова — приток Щучьей. Вскоре опять остановка: наступил Егорьев день — праздник пастухов. К тому же начался отел. До реки Юрибей экспедицию вел новый проводник Хот Езын-ги. Призрак нежеланной весны все время маячил за спиной, снег заметно таял, идти становилось все труднее. «Теперь стало ясно,— пишет Евладов в дневнике,— что попасть на Белый остров так быстро, как я рассчитывал, не удастся».

Эта строка говорит о том, что Владимир Петрович с самого начала экспедиции думал об этом острове, лежащем за проливом Малыгина, совсем близко от материка, и тем не менее практически неисследованном. В 1828 году там побывал штурман Иванов, а в 1908 году — Б. М. Житков, начальник экспедиции Русского Географического общества. Но ни тот, ни другой не смогли подробно изучить и описать Белый: ненцы считали его «святым островом» и делали все, чтобы воспрепятствовать появлению на нем русских. Неудивительно, что остров Белый притягивал Евладова словно магнит...

Стали двигаться ночами — снег был тверже. Но опасность застрять надолго на южном Ямале из-за весенней распутицы оставалась, и это угнетало людей. В эти дни в лагерь экспедиции приехали ненцы Яунгад Хадампи и Олю Окатэтта. Они сказали, что за плату продуктами готовы доставить часть груза экспедиции в район Тиутей-яхи, то есть реки Тиу-тей (Моржовая), где предполагалось разбить летнюю стоянку. Ранее они отказывались от этого выгодного предложения, откровенно говоря, что у них могут быть неприятности. Ведь они бедняки, а богатые оленеводы могут спросить у них: «Зачем привели сюда русских?» Теперь же согласились. Можно было предполагать, что в отношениях экспедиции с местными жителями наступило потепление.

Освободившись от более чем полу-тонны груза, отряд стал двигаться быстрее, перешли реку Иоркуту, потом Юрибей. Догнали оленеводов. За Юрибеем ушел на свою «вотчину» Хот Езынги. Нужен был новый проводник, но никто из ненцев не хотел оставлять свое стадо даже ради хорошей платы — ведь в это время отел уже был в разгаре. Однако в гости, прослышав о запасах чая, сахара, масла и о гостеприимстве начальника экспедиции, ехали все.

Сделали несколько переходов без проводника, а затем пошли вместе с кочевым хозяйством братьев Пуй-ко — Парыси и Нумеда. Ну меда Пуй-ко оказался бывалым морским охотником и много ценного рассказал о промыслах в Карском море. В кото

рый раз Евладов подумал тогда, что общение с проводниками, неизбежно менявшимися, что само по себе было затруднительным для экспедиции, имело и свою пользу: они просвещали его, он — их.

В начале июня отряд достиг озера Ней-то. Здесь братьев Пуйко сменил бедняк оленевод Хасовоку Окатэтта. Знаменитое озеро Ней-то, лежащее на историческом пути русских мореходов через Ямал в Сибирь, обходили северным берегом. Обоз медленно и осторожно двигался по глубокому и тесному ущелью, над которым нависли наметы снега, грозя оборваться и мощной лавиной снести людей и оленей. Тут еще стояла суровая зима, воды Ней-то были крепко скованы льдом.

Отряд находился близ «географического центра» полуострова Ямал, координаты — 70° северной широты и столько же восточной долготы. Отсюда на легкой нарте без груза уже можно было достичь Белого острова за несколько долгих касланий, но Евладову хотелось попасть на остров летом, когда никто, кроме ненцев, там еще не бывал. Поэтому ближайшая цель весеннего маршрута оставалась прежней — река Тиутей.

Ушел проводник Хасовоку. Далее экспедицию сопровождал богатый оленевод Мыйти Окатэтта, по прозвищу Чугунная голова. Он отличался высоким ростом, мощным телосложением, а также удачливостью в «оленных делах». С Мыйти сделали несколько трудных кочевок. Евладов пишет: «Днем все время светило яркое солнце, свет сделался невыносимым. Мы шли на север по ночам, а впереди нас перед глазами стояло полуночное солнце». 22 июня отряд почти достиг намеченного рубежа. Измученные люди и олени стояли на водоразделе полуострова Ямал (возвышенность Ямал-хой), у истока реки Тиутей. Отсюда повернули на запад и после нескольких переходов стали лагерем на летовку.

Так, ценой большого напряжения, во многом лишь благодаря помощи ненцев, весенний маршрут был выполнен. За 70 суток сделали 42 перехода. Нужно было дать отдых людям и животным.

Исследовательская работа во время весеннего перехода велась, по словам Евладова, «в ненормальных условиях из-за трудностей пути». Но все же время от времени удавалось делать выезды в ненецкие стада для наблюдения за отелом, было начато заполнение бланков бюджетных по-хозяйственных обследований, собирались сведения по топографии, топонимике и этнографии, записывались все пожелания и претензии оленеводов.

Побережье Карского моря теперь было почти рядом — в двух суточных переходах от лагеря экспедиции. Весенние морские промыслы уже начались. Для изучения их решено было послать на побережье товароведа Ивана Каргопольцева. Но поездка не удалась. Несколько дней его катали

по разным чумам, не давали ни спать, ни есть и в сильный туман привезли обратно в лагерь. Он рассказал, что об экспедиции вновь ходят нелепые слухи. Говорили, что «началась война, пришел красный отряд отбирать оленей, надо от них скрываться и не пускать их туда, куда они хотят». Старые страхи и обиды были еще живы ... Снова главной задачей экспедиции на время короткой летовки стало установление дружеских отношений с местным населением. Опять начались обоюдные поездки в гости, знакомства, расспросы, рассказы, угощенье — сахар, масло, баранки и чай, чай, чай...

На лето экспедиция разделилась: южный, ветеринарно-бактериологи-ческий отряд должен был работать в юго-западной части Ямала до мыса Марре-сале; северный во главе с Ев-ладовым готовился отправиться на лодке в плавание вдоль берегов Ямала к острову Белому. Встреча обеих групп была назначена на первое октября у озера Ней-то.

БЕЛООСТРОВСКАЯ ЗАСТАВА

Лагерь экспедиции стоял на «вотчине» Хаулы Окатэтта — опытного морского зверобоя и хорошего оленевода, пользовавшегося большим авторитетом у всего населения Ямала. В 1908 году он, так же как и некоторые другие ненцы Ямала, получил от Б. М. Житкова бронзовую медаль Общества акклиматизации и вот уже 20 лет (!) терпеливо ждал от него якобы обещанную «бумагу», дающую ему право на «управление всеми самоедами». О «бумаге» он напомнил и Евладову.

Северный берег Тиутей-яхи «принадлежал» Сэу Яптику, о котором поговаривали, что он шаман. С ним и с Хаулы Окатэтта и начались переговоры о лодке. Евладов пишет: «Много интересных моментов имели эти и последующие переговоры, прежде чем я получил в свое распоряжение лодку 30-летнего возраста. Еще более того потребовалось «дипломатических подходов», чтобы получить и опытных спутников. Сначала выбор остановился на лодке Хаулы, но она оказалась так стара, что ее начали разбирать. Потом перешли на лодку Сэу Яптика и долго на нее ориентировались, но потом хитрый старик заменил ее лодкой Едайко Яптика».

Проводниками пожелали быть сами Хаулы и Сэу. Само собой, должен был собираться в путь и хозяин лодки. Правда, наиболее опытного шкипера Хаулы Окатэтта одолевали сомнения: он дал «крепкий зарок» никогда не выходить в море после того, как бурей однажды его унесло на Новую Землю. Все же удалось убедить Хаулы, что сопровождение русских избавляет его от клятвы...

26 июня лодка спустилась к устью Тиутей, еще двое суток не выходили в море, ожидая попутного ветра. Это позволило Евладову предпринять несколько маршрутов по мысу Тиутей-