Вокруг света 1989-01, страница 57

западный ветер к двум часам пополудни поднял воду в реке на 13 футов и 7 дюймов А уже в четвертом часу пополудни на специально назначенном гребном катере отправились от Адмиралтейского Департамента управляющий чертежною частью штурман 8-го класса Алексей Колодкин вместе с помощником своим Петром Ильиным, штурманом же 12-го класса. Явившись к коменданту крепости, его высокопревосходительству генералу Сукину, они засвидетельствовали мокрую еще черту наибольшего стояния воды и тут же поставили на место сие медную доску...

Решение совета, как водится, принятое заранее по обсуждению в узком кругу, всем не терпелось тут же одобрить. Советники уже порядком устали, и звяканье истопников в коридоре напоминало о непрочитанных бумагах и письмах, о домашних, что заждались своих ученых мужей.

Никольский поднялся и принялся читать решение. Советники же взглядами нацелились на трости, шубы и шляпы, благословляя на подвиг того, кому вручен ныне на рассмотрение неведомый спор двух стихий — воды и масла...

«Проект неизвестного автора рассмотрен в Государственном Адмиралтейском Департаменте.

Решено: отдать (и отдан) оный С чертежами Почетному члену сего Департамента Господину Статскому советнику Захарову на разсмотрение и сделания своего по оному заключения.

Верно: Столоначальник Никольский».

В СОБСТВЕННЫХ ПОКОЯХ СОВЕТНИКА ЗАХАРОВА, В ДОМЕ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОЙ КОМПАНИИ, ЧТО НА МОЙКЕ.

27 ФЕВРАЛЯ

Советник Захаров, хоть и числился по Адмиралтейству почетным членом, флотских недолюбливал. Завидовал Крузенштерну и выслушивал его ученые вопросы по части химии. Зато терпеть не мог Головнина за его сходство с кем-то из своих крепостных костромичан, за его не барскую внешность, за небрежение к помещичьему сословию. Захаров — питомец академической гимназии и выпускник Геттингена, академик по части общей химии, был и членом Вольного экономического общества. В общество он вступил для защиты своих крепостных, но там неожиданно стал популярной личностью. Еще бы! Химик Захаров первым из ученых мужей вознесся в небо на аэростате на высоту восемь с половиной тысяч футов, опередив знаменитого Гей-Люссака. Именно в обществе он познакомился с авторитетным в российской словесности вице-адмиралом Шишковым, и тот рекомендовал его

¹ То есть на 4,15 метра.

в почетные члены Адмиралтейского Департамента «для делания там разных заключений по части химии». Захаров помнил первое данное ему поручение. Множество наук, на основе которых существовал флот, было поразительным. Но Захарову дали на суждение английский опыт замены матросской порции рома на... чай. Захаров пытался отвертеться.

— До химии сей казус в британском флоте некасаем...

— Ну как же, Яков Дмитриевич, а ваши знаменитые машины по выгонке водорода из воды на раскаленном железе разве не роднятся с котлами для извлечения водки?

Никольский вопрошал вежливо, но въедливо и толково. Не отвертелся тогда Захаров. Но в данном Департаменту заключении язвительно приметил, что в России чай употребляем намного ранее англичан. С самого начала своего появления в XVII веке чай служил средством против пьянства наряду со сбитнем. Сие последнее средство от простуды англичане также наряду с чаем завезли к себе на острова и назвали грогом. Теперь там ратуют, чтоб пить чай с грогом, а за-место рома матросу деньги давать. Нет, сие одобрять не следует, ибо наш матрос отнесет тотчас же деньги в кабак... Давно это было. И между прочим господин Крузенштерн в своем сочинении о плавании вокруг света употребил его, Захарова, отзыв: «Введение употребления чай между простым российским народом может быть удобным и послужит хорошим средством к некоторому воздержанию от горячего вина...»

Потому и сегодня Захаров думал о взаимодействии масла и воды с опаской для своего престижа. С досады обозвал камердинера дураком, болваном и пьяницей. От чая тут же отказался, вспомнив, что партия сия проделала путь в пол земного круга и заплесневела. Китайский же чай из Кяхты нынче в Москве лишь водится. Потому крикнул горничную подать кофию в библиотеку.

Захаров присел к столу. Тут ему прислуживал в держании перьев и чернил крепостной его Понтий Первый. Других холопов Захаров также называл Понтиями. Был Понтий Второй — камердинер. Третий — швейцар на лестнице, Четвертый — кучер. «Понтий» по толкователю имен — моряк. Нумерация морских чинов ежегодно оглашалась императорским указом. Вчерашний Иванов 7-й сегодня мог стать 5-м или 4-м, если кто из ранее произведенных в чин помер. Захаров удивлялся без конца этой глупости и ввел из озорства сей обычай на своем дворовом «фрегате». В день именин Понтия 5 августа Захаров напаивал мужиков водкою и объявлял новый приказ «с объявлением нумерации чинов морского ведомства, одинаковое прозвание имеющих».

Поручение от Департамента Захаров посчитал обидным, но спорить не стал и, подумав про себя: «Уж я вам составлю мнение», принялся за рабо

ту. Ни в чем не изобличив автора, не опорочив его, он составил длинную программу испытаний и опытов. «На всю предбудущую кампанию морскому ведомству скучать не придется». Задержав для важности ответ на неделю, Захаров велел Понтию Четвертому вручить пакет его превосходительству Никольскому. И проследил самолично, стоя у окна, как кучер бегом проследовал по Синему мосту к Адмиралтейству. В бумаге почетного члена Департамента значилось:

«В Государственный Адмиралтейский Департамент.

Дабы во всех предположениях неизвестного автора увероваться почитаем за нужное учинить на море и на Неве следующие опыты:

1. Определить действие масла над волнами в море и на большом пространстве текучей воды,

2. Если сие действие определено, исследовать, на какое пространство расстилается по воде масло во время уменьшившегося волнения.

7. Сделать сей опыт с гораздо большим количеством масла, как-то: с фунтом или с пудом, выливая оное на воду малыми и большими количествами.

12. Не лучше ли вместо выливания масла сосуд с оным положить на дно с малыми отверстиями...

Впрочем, я, соображая все сие с известными опытами и разными случаями и физическими действиями, нахожу, что таковое предположение неизвестного сочинителя заслуживает внимания Государственного Департамента.

Яков Захаров, февраля, 27 дня, 1825 г.».

КАНЦЕЛЯРИЯ АДМИРАЛТЕЙСКОГО ДЕПАРТАМЕНТА.

27 ФЕВРАЛЯ, 11 ЧАСОВ УТРА

Никольский как был в очках, так и остался после прочтения послания Захарова. Он вышел в главный коридор, остановил какого-то унтера и велел ему попросить к себе старшего адъютанта начальника Морского штаба.

— Что случилось, Александр Сергеевич? — Торсон вошел и поклонился шефу канцелярии.

— Беда, брат. Совет немедленно собрать надобно, хотя бы из непременных членов. Гони экипажных фельдфебелей и кондукторов к Са-рычеву, Крузенштерну, Головнину, Ратманову. Приглашай, кого застанешь.

— Да что такое приключилось? — Торсон, однако, знаками и звонками запустил самую отлаженную адмиралтейскую систему, которую остряк и злой шутник светлейший князь Меншиков в бытность свою при дворе прозвал «беговой машиной».

— Господин Захаров изволил tour-

55