Вокруг света 1990-02, страница 22

вых и смелых. Так вот и состоялась первая литературная экспедиция. Распределял маршруты издатель «Современника» писатель Иван Панаев. Белое море «досталось» Максимову. Его книга «Год на Севере», недавно переизданная, пользуется непременным успехом. Многие из здешних людей, прочитав о прошлом столетней давности, удивились мудрости, богатству и рачительности своих предков. Знаю, по-иному взглянули на свои холмы у реки сумляне, где некогда высились загубленные храмы, устыдились своего отношения к погостам. Вот и у меня перед глазами стоит эта невероятная картина...

Всего неделю назад мы были на Сонострове, что в Кандалакшском заливе. Местных жителей заставили переселиться в поселок Чупа, а чтоб ускорить отъезд непокорных, закрыли магазин, отрезали свет и рейсы катеров отменили. Но не об этом речь. Мы побывали на местном кладбище. Последние могилы здесь 10—15-летней давности, но следов посещения усопших нет. Дождь и ветер разметали дерн, кое-как прикрывавший гробы... Жуткая картина. Лишь в одном месте на кресте звякал искусственными цветами металлический обруч. Несомненно, людей переселили, а позаботиться о том, чтобы хоть раз в году организовать рейс катера к могилам отцов и матерей, некому.

Чего мы стоим, если спустя десяток лет забыли о могилах своих ближних! Не здесь ли корни нашего равнодушия к еще живущим? Мы и до наших детей добрались уже, щедро одаривая их жестокостью и беспамятностью...

Итак, цитируем Максимова: «Сумские дома точно так же, как и все поморские, двухэтажные», «...а в ост

роге храм Николаю-чудотворцу да двор монастырский».

Один только беглый взгляд на Сумпосад, и не надо никаких пояснений - это уникальный поморский город, достойный заповедного режима. Представьте: тихая, но полноводная река среди высоких зеленых берегов, сплошь застроенных дивными поморскими строениями. От амбара петровских времен до знаменитых поморских двухэтажек — этих мореных, темных до черноты срубов (неокрашенных!). Но где же острог, монастырское подворье и храм? Увы, теперь на этом месте совсем чисто, поскольку в 30-е годы «культовые постройки» — как тогда пренебрежительно называли храмы — были безжалостно снесены. Ничего теперь не напоминает о богатстве и славе сумлян. А богатство было основано на морских промыслах да рыбном торге, а слава — на поморском мореходстве да еще на извозе паломников в Соловецкую обитель. Отсюда и шумность Сумпосада, и известность. Но мало кто знает и в самом селе, что Сумской Посад — место совсем не рядовое в нашей истории.

Название селения связано с финским племенем «сумь», а значит, имя реки — Сума — не что иное, как искаженное название страны Суоми — соседней Финляндии!.. Здесь издревле жили новгородцы. С середины XV века селение переходит во владение Соловецкого монастыря. Вскоре Сума становится острогом, крепостью для защиты Соловецкой твердыни с пятью башнями, храмом Николая-чудотворца и монастырским двором. Лишь в 1764 году Сумской острог и прочие поморские села были переданы в ведение Коллегии экономии. Так, оборонительный ост

рог превратился в мирный посад обширного Кемского уезда.

К середине XIX века в Суме было более 200 дворов и народу (мужского пола) 1 купец и 310 мещан. Сумпосад управлялся ратушей, членов которой — ратманов — выбирали среди обывателей. Сами себя они называли сумлянами. Сумляне были искусными мореходами. Из сохранившихся рукописных «Расписаний мореходства» Сумская лоция была наиболее полной, а вместе с Сорокской и Кемской остается замечательным памятником поморской мореходной культуры. Сумпосад — один из поставщиков неугомонной когорты землепроходцев, открывших Сибирь, Тихий океан и саму Русскую Америку. О торгах сумлян, особенно рыбных, следует сказать особо. Ежегодно в Повенец и новую столицу из Сумпосада отправлялось сушеной трески 40 000 пудов, а семги в бочках — 10 000 пудов. Завоз рыбы и обменных норвежских товаров, кроме того, производился в Архангельск, Каргополь и другие города.

Сейчас самое примечательное место — у второго моста (бывшего), где на порогах стояла мельница. Теперь над гремящим потоком нависает новенькая крыша, а под ней — мореходная лодка начала XVIII века. По преданию, она принадлежала одному из вельмож, сопровождавших Петра I. Ох уж эти предания! Но все же это своего рода музей с единственным экспонатом, хотя Сумпосад отсюда выглядит музейной экспозицей в большей мере...

Пытались мы порасспросить местных жителей о рукописных лоциях поморов. Оказалось, что здесь давно уже прошли многие «собиратели старины». Все выбрали подчистую — от икон до домашней утвари. И все же нам повезло: мы попали на спевку местного хора. И смогли увидеть самобытные наряды сумля-нок и услышать их вдохновенное пение.

День выдался погожий, но ветреный. Сломанный шверц не давал мне покоя. Подвернулась попутная машина до соседней Колежмы, где, по слухам, жил умелец по части шверцев, весел и других незаменимых атрибутов гребно-парусного судна...

Мы едва успели поставить чайник на печку в бывшем детсаду, отведенном в Колежме под гостиницу, как Всеволод Воробьев явился сам.

— Слышал, помощь моя требуется.

Мы знакомимся и через час с уцелевшим шверцем в качестве образца отправляемся в домашнюю мастерскую Воробьева.

— Не совсем домашняя,— с грустью замечает Всеволод,— еще недавно здесь была база ленинградской станции юных туристов. На базу завезли байдарки и разное снаряжение для водного туризма. Здесь ребята получали инструктаж, путевые карты, спасжилеты и, разумеется,

20