Вокруг света 1990-04, страница 21

скими властями 20 283 ящиков с опиумом на английских судах Англия двинула свои эскадры. В ходе «опиумных войн» (1841—1860 годы) был захвачен остров Гонконг и другие мелкие острова. Якобы для обеспечения безопасности новой колонии Британия арендовала у Китая сроком на 99 лет так называемые «новые территории»: часть полуострова Коу-лун и более двухсот островов.

Долгое время Гонконг был базой кораблей военно-морских сил Англии. Британский военный мундир и сегодня не редкость на улицах Гонконга. Но не униформа, а строгий костюм банкира, предпринимателя, одним словом, делового человека определяет ныне облик толпы. Это бросается в глаза любому, кто окажется в центре острова — деловой части Гонконга. На территории в тысячу квадратных километров работает 46 279 заводов и фабрик. Все они за малым исключением принадлежат чужеземцам.

ЧАСЫ С ОБРАТНЫМ ХОДОМ

На улице Натан-роуд я увидел крохотный магазинчик. Толкнул дверь. Зазвенел колокольчик... и вот передо мной мини-царство электронной и прочей техники.

Окинув взглядом потертые чехлы фотоаппаратов и миниатюрный диктофон, торчащий из нагрудного кармана, продавец понял, что перед ним не просто один из тысяч туристов, проходящих здесь ежедневно и готовых восхищаться подряд всем увиденным. Наверное, поэтому он и не стал подзывать меня к прилавку, заставленному аппаратурой всевозможного назначения вплоть до подслушивающих устройств в виде зажигалок и дамских шпилек (эти товары были выставлены под рекламно-оправдательным плакатиком «Каждый должен знать, верна ли ему жена»).

Продавец протянул мне часы. Я покрутил их в руке — часы как часы, довольно элегантные, но ничего особенного я в них не заметил. Загадочно улыбаясь, продавец сделал несколько круговых движений пальцем против часовой стрелки у циферблата. Затем, видя мое любопытство, продавец взял часы, легонько потряс их, и тут... секундная стрелка побежала в обратную сторону. Продавец явно наслаждался. Рассмотрев странные часы, ходящие как бы против «течения времени», я спросил, кому и зачем они нужны?

— Во первых, оригинально,— ответил продавец,— а это уже в значительной степени гарантия успеха. Люди падки на все необычное. Но кроме того, эти часы рассчитаны не на юнцов, выбривающих себе лысину или, наоборот, отпускающих косу, а на людей серьезных — бизнесменов, крупных чиновников и тех, у кого беспокойная политическая или деловая жизнь.

— Почему именно им? — поинтересовался я.

— Вообще-то каждый нормальный человек хотел бы прожить на свете как можно дольше. Кто знает, сколько нам отпущено. На этих часах человек может сам «определить свой век». Он ставит стрелку (сначала, правда, следовало изучить довольно объемистую инструкцию, поскольку часы эти, как мне показалось, сконцентрировали в себе всю математическую и астрономическую мудрость), скажем, на цифру «100» и запускает механизм. Через год выскочит цифра «99», еще через три — «96»... Ах, как хорошо! Впереди еще 96 лет! Конечно же, ставящий на цифру «100» витает в облаках. Но врачи доказали: это своего рода психотерапия, часы вселяют уверенность, спокойствие, надежду. В результате тот, кто покупает наши часы, продлевает жизнь минимум на пять лет. А за это нужно и можно заплатить.

У меня на Натан-роуд — гонконгском Бродвее — возникло странное ощущение, что вещи здесь живут веселее, чем люди. Предметы, то есть дома, автобусы, улицы, ярко украсили себя, они издают гудки, поют песни, исполняют современную музыку, подмигивают огнями ночных клубов, зовут куда-то светящимися стрелками, сообщают бегущими неоновыми строчками о событиях в мире. Люди же делятся на две категории. Одна — это туристы, ждущие от Гонконга развлечений и дешевых товаров. Другая — те, кто делает веселым и привлекательным мир предметов на Натан-роуд: они украшают здания, включают рекламы, варят и жарят на кухнях многочисленных кафе и ресторанов, торгуют, подметают, сидят в конторах, радуясь, что не одолел иностранный конкурент, или, наоборот, мучительно ломая голову над тем, как удержаться на краю банкротства. Но нигде в мире я не видел места, где бы существовало столь убийственное несоответствие между веселыми улицами и озабоченными лицами.

Как-то я показал Ион Тай — девушке-гиду, нанятой мной в турбюро, книгу, на обложке которой была фотография широко улыбающегося человека: все его зубы, крупные, как фасолины, и золотые, в руках золотая трубка золотого телефонного аппарата.

— Неужели такие люди есть в Гонконге?

— Это еще что! — улыбнулась девушка.— Скоро мы проедем мимо виллы господина Чау. И если хозяин дома, увидим его «роллс-ройс». Золотой! Точнее говоря, весь он покрыт золотыми пластинами. Еще выше построил четырехэтажный дворец владелец игорных заведений из Макао. Говорят, он может отлить из золота не то что автомобиль, а целый танк!

Но заправила игорных дел танков из золота не льет. Свои хоромы не

афиширует, упрятав их за стеной деревьев и густого кустарника. Он относится к той породе миллионеров с приставкой «мульти», которые, как правило, работают без лишнего шума и осторожно.

— Каждый из них настойчиво карабкается вверх,— продолжает Ион Тай.— Чем выше положение — тем дальше от моря строит господин виллу.

Позднее мой гид рассказала мне о супруге господина Чау. Эта дама из высшего общества ездит в розовом «мерседесе» с шофером в розовой униформе, когда у нее сентиментально-лирическое настроение, и в золотом «мерседесе» с шофером в униформе золотистого цвета, когда она чувствует, что ей «следует вызвать дух Клеопатры».

Но вот что мне показалось любопытным: Ион Тай вовсе не осуждает владельцев золотых «роллс-ройсов» и «мерседесов». Более того, она восторгается ими. Сама же Тай живет в скромной, дешевой комнатке, где на лампе нет даже абажура. Как-то девушка сказала (как нечто само собой разумеющееся): «Я хотела бы быть похожей на госпожу Чау. Такое желание и у тысячи моих сверстниц. Кто знает, может, когда-нибудь и достигну вершин, если повезет, конечно...»

ХРАМЫ СЧАСТЬЯ, ПЕЧАЛИ И НАДЕЖД

Здесь, в Гонконге, переплелись все религии и верования Запада и Востока, древние и еще «молодые». Об этом я слышал и читал задолго до приезда в страну, и, естественно, в моем плане обязательным пунктом было посещение некоторых храмов. Первым на моем пути стал храм Бога обезьян.

— Бог обезьян,— рассказывает Тай,— для нас, гонконгцев, все равно что для американцев Санта-Клаус, а для русских Дед Мороз. Особенно его любят дети. За что? Даже и не скажешь сразу. Скорее всего за озорство, за то, что он перевернул на земле все вверх тормашками. Правда, за это «высшие» боги его наказали, сослав в ад. Но и там он навел такой «порядок», что ад перестал быть адом.

В отличие от других богов Бог обезьян вылупился из яйца. Благодаря своему живому уму он быстро избавился от комплекса неполноценности и от клички «волосатый кро-кодиленок» и превратился в Бога. Он создал на земле свое царство, но главное дело, которым занялся Бог обезьян после утверждения своей власти, — достижение бессмертия. Причем для вечной жизни он определил прежде всего себя. Исходя из того, что основное в жизни любого организма — движение (о чем сейчас настойчиво говорят многие врачи), Бог совершенствовал свои способности в этой области. Он на

19