Вокруг света 1990-04, страница 45

В письме М. Тонитенко в чистой форме без какого-либо шовинизма или национального эгоизма, только с практической точки зрения, изложено философское начало политики ассимиляции и консолидации, которая проводилась с 30-х годов.

В исторической перспективе такая политика (неважно, проводится ли она с искусственным ускорением или только «стихийно») — это просто самоубийство многонационального государства. В эпоху всеобщей грамотности такое государство рано или поздно становится жертвой сепаратистов, выступающих под знаменем национально-освободительного движения.

Мнение автора о том, что «язык должен быть один», в каком-то смысле, несомненно, рационально. Пока в мире не существует автоматических карманных переводчиков, то должны применяться языки межнациональной коммуникации. Если такой язык не угрожает существованию национальных языков, если он не приводит к неравноправию национальностей, то его применение не должно вызывать конфликтов. Но пассивно и даже с одобрением смотреть на ситуации, в которых такой язык становится средством культурного давления на национальное меньшинство, — это не только культурное варварство, но самоубийственная политическая безграмотность.

М. Тонитенко приводит, как мне кажется, очень удачные примеры того, что национальные языки и культуры представляют незаменимые ценности не только для своих этнических носителей, но и для всего человечества. Смерть языка она даже приравнивает к смерти дорогого человека. И одновременно она не понимает, зачем проливать слезы над такой смертью. Существуют примеры мертвых языков, но которые были опять воскрешены. Вот мой родной чешский язык когда-то тоже был почти мертвым.

Прогресс должен служить жизни, людям. Но с прогрессом, работающим только на себя, надо бороться в равной степени, как с загрязнением окружающей среды или с истреблением биологических видов.

П. БРОДСКИЙ, г. Прага, ЧССР

Неужели для сближения людей нужно обязательно отречься от всего родного и близкого, неужели для этого надо обзывать родной язык и культуру трухой? Неужели?!

Не благодаря ли подобным Тонитенко от всего национального наших народов, включая и русский, осталось... почти ничего.

А. САРКИСЯН, г. Ереван^

Сергей СВИСТУНОВ,

корр. «Правды» — специально для «Вокруг света» mm » Фото автора

Черное золото

Раскаленное бразильское солнце, кажется, вознамерилось расплавить камни мостовой. Уже полдень. Но, несмотря на жару и усталость, я не могу прервать свое путешествие по городу, который вобрал в себя всю историю и уклад жизни огромной страны.

Черное золото... Все давно привыкли к этому уже заезженному словосочетанию, которым принято обозначать нефть. Но здесь нефть оказалась ни при чем.

Более 300 лет назад, в эпоху колонизации Бразилии португальцами, по этим местам рыскали конные и пешие отряды завоевателей — энтра-ды и бандейры. Первые — под штандартами португальской короны, вторые, так сказать,— в частном порядке. Цели, однако, у тех и других были общие — поработить индейские племена, а главное — отыскать сказочные богатства Нового Света, о которых ходило столько легенд.

Почти полвека призрак золота ускользал из алчных рук и, даже когда открылся, не сразу был распознан. И все-таки золото нашли. Случилось так, что в 1694 году один из отрядов долго плутал по густым лесам и сер-тану ¹ Катаус. Португальцы сделали привал на берегу ручья под самым гребнем горы, которую индейцы называли Трипуи. Один из воинов, Дуарте Лопис, зачерпнул из ручья воды деревянной плошкой — в ней оказалось сразу несколько странных, тяжелых камешков. Дуарте решил, что это кварц, и был рад, когда за гроши ему удалось продать их одному из товарищей.

Провалявшись долгие месяцы на дне переметной сумы, камешки наконец добрались до Рио-де-Жанейро и случайно попались на глаза губернатору Артуру ди Са-э-Менесису. Тот, не найдя в камнях ничего особенного, все же решил попробовать их на зуб... С сухим треском лопнула вдруг черная короста, а под ней маслянисто блеснул самородок.

Сотни золотоискателей ринулись в новое Эльдорадо... но гора, казалось, исчезла. Лишь в 1701 году бандейра, предводимая Антониу Диа-шом ди Оливейра, старательно прочесывая индейские тропы, нашла вожделенную гору. Уже через год здесь вырос поселок, а в 1712 году произошло официальное основание города, который получил название Вила-Рика — «Богатый город». Еще через десять лет Вила-Рика стал столицей капитании ² Минас-Жерайс.

¹ Полупустыня (португ.).

² Административная единица колониальной Бразилии.

Позднее город сменил название на Ору-Прету — Черное золото.

70 лет спустя Ору-Прету стал центром событий, навсегда вошедших в историю страны. Они связаны с именем наиболее почитаемого национального героя Бразилии — Тираден-тиса.

В память о нем на центральной площади Ору-Прету высится монумент. Тирадентис, что значит «зубодер» — прозвище Жуакина Жозе да Сильва Шавьера, дантиста по профессии. Он создал и возглавил тайное общество, объединившее передовых людей страны, для того чтобы отменить выплату разорительных налогов португальцам. Тирадентис и его соратники мечтали о свободной, полностью независимой Бразилии.

Заговор раскрыли. Не все смогли устоять перед пытками. Тирадентис же, не дрогнув, вынес их и взял на себя всю вину. Тринадцать бунтовщиков были отправлены в ссылку. Тирадентис — казнен.

...Пока курчавый мальчуган, набившийся мне в «гиды» по Ору-Прету, добросовестно отрабатьюал свою сотню крузейро, барабаня даты, фамилии й термины, я неотрывно смотрел на собор Сан-Франсиско-де-Асиз, пытаясь понять, как его автору — Алейжадинью удалось создать это чудо из камня.

Бразилия богата талантливыми архитекторами, скульпторами и живописцами. Кто сегоднй не слышал об Оскаре Нимейере, Лусиу Косте, Бруно Жорджи? Но, выражаясь современным языком, все они приняли эстафету именно от Алейжадинью — настоящее его имя было Антониу Франсиску Лижбоа — сына известного архитектора и черной рабыни. Свое прозвище — Алейжадинью («маленький калека») — получил потому, что страдал страшным недугом — лейшманиозом. Руки художника превратились в два бесформенных обрубка, но он продолжал творить. Ученики привязывали к его культям молот и резец. В Ору-Прету немало работ, которыми по праву гордятся сегодня бразильцы.

Осмотрев собор, иду дальше. Я словно перенесся на несколько веков назад — все в центральной части города дышит стариной. Вот впереди меня медленно едет повозка, запряженная мулом. По брусчатке цокают его копыта. Старинная улица оказалась на редкость длинной. Прочитал название улицы — «Вира-сайя» — «Улица кружащихся юбок»...

(См. 4-ю стр. обложки)

43