Вокруг света 1990-05, страница 43

шей эры писал, что в Фивах и Мемфисе было сто конных заводов, в каждом из них около 200 лошадей. Во времена персидского и римского владычества коневодство пришло в упадок и снова расцвело только в средние века.

В период английского господства в Египет ввозили много английских чистокровных верховых лошадей. А в Англии появились заводы для разведения чистокровной арабской породы. Лошади очень дорого ценились, и постепенно их стали разводить на всех континентах, за исключением Австралии. К 40-м годам нашего века в арабских странах оставалось всего несколько сотен, а может быть, и еще меньше чистокровных арабских пустынных лошадей.

Все это я рассказал, чтобы стало понятно, какая ценность находилась на заводе в Янов-Подляски. Совсем еще молодому медику, мне трудно было оценить выпавшую удачу — принять участие в спасении столь ценной породы от ужасов войны. Понял я это только через 30 лет, когда приехал на этот уже всемирно известный завод по разведению чистокровных арабских лошадей, чтобы купить себе племенных скакунов.

К сожалению, из немцев 45-го года никто не мог мне рассказать, как во время войны были спасены в Польше чистокровные арабские лошади. И только поляки помнили все до мельчайших подробностей, ведь это были «их» лошади, их национальное достояние. И ему грозила гибель. Во время войны плохо бывает не только людям — страдают и животные.

Разведением арабских лошадей в Польше во все времена занималось дворянство, и это было доходным делом. Тем более поражали меня усилия простых поляков, которые отдавали буквально все для спасения животных.

Но тогда встретили меня в Янове без восторга, опасаясь, что я отправлю на фронт ценнейших лошадей. Труднее всего было наладить нормальные рабочие отношения между немецкими офицерами и поляками, которые продолжали работать на заводе. Я частенько разговаривал в свободное время с польскими рабочими. У многих из них целые семьи работали тут до войны, здесь же служили когда-то отцы и деды, и народная память хранила много интересного о происходивших тут событиях. Например, они рассказали мне,

ОТКУДА АРАБСКИЕ СКАКУНЫ В ЯНОВЕ.

Оказалось, что история Яновского завода напрямую связана с Россией. В 1817 году царь приказал создать в имении Янов-Подляски государственный конный завод. Был выстроен дом, похожий скорее на замок, и просторные конюшни для разведения лошадей. Но и спустя сто лет, в начале XX столетия, они еще не были чисто

кровными арабскими. Первая мировая война отразилась и на судьбе этих лошадей. В 1915 году всех питомцев Яновского завода перевезли в район Харькова. Там они и погибли во время гражданской войны. Такова предыстория. А история арабских скакунов в Янов-Подляски начиналась совсем на пустом месте.

Когда 10 мая 1919 года польская дирекция принимала Яновский завод, там совсем не было лошадей, и все находилось в крайнем запустении.

Собирали животных буквально по одному. Первые чистокровные арабские кобылы прибыли со знаменитого австро-венгерского конного завода Радауц и завода князя Иозефа Потоцкого в Антониах, еще три кобылы с завода князя Владислава Дзедушиц-кого в Иезуполе. Эти кобылы происходили по прямой линии от великолепных лошадей Газеллы, Млехи и Сахары, купленных в 1845 году предком Дзедушицкого в аравийской пустыне. В их жилах текла драгоценная арабская кровь. Лучшие современные польские лошади арабской породы — потомки этих кобыл. К началу 1920 года в Янове их было только 50.

Почва в Янове скудная, но луга здесь богаты сочной травой. Климат довольно суровый, осадков мало. Это как раз то, что надо выносливым лошадям пустыни.

С 1927 года в Польше устраивались скачки, победителями которых часто бывали скакуны из Янова. Государство постоянно увеличивало призы для победителей скачек, а следовательно, и стимулировало участников. Лошади Янова становились знамениты не только благородными формами, но и своим скаковым классом.

Сегодня доподлинно известно, что бедуины интересовались только скаковыми способностями лошадей. Им было безразлично, спариваются ли лошади одного или разных внутрипо-родных типов. Главное — их работоспособность и благородство форм. Такой подход к делу привел к успеху и в Янове. Там разводили лошадей с безупречными формами, закаленных и неприхотливых, с крепким здоровьем и выносливых на скачках.

Примечательна запись, сделанная в книге отзывов завода арабским пашою Мохаммедом Тахером в 1936 году: «Я не мог умереть, не убедившись, что наши арабские скакуны еще существуют. Только здесь, в Польше, они сохранили во всей чистоте свой тип».

Легко объяснить, почему арабские скакуны в других странах потеряли многие свои качества — в Польше арабские лошади работали. Они были приучены с малых лет терпеливо переносить голод и не вырождались в парковых лошадей, не становились игрушками. Всем нам знакомы добродушные, неутомимые польские крестьянские кони — летом они кормятся травой, растущей вдоль дорог, а зимой щиплют солому с крыш, оставаясь тем не менее работоспособными — ведь в их жилах течет кровь

арабской породы. Такие лошадки иногда выполняют более трудную работу, чем крупные тяжеловозы. Особенно пригодились эти качества янов-ским лошадям,

КОГДА НАЧАЛАСЬ ВОЙНА.

1 сентября 1939 года, когда Германия напала на Польшу, на государственном заводе Янов-Подляски было 247 лошадей арабской породы, а на заводской конюшне — 140 жеребцов-производителей.

История иногда повторяется. Янов-Подляски расположен на западном берегу Буга и, следовательно, должен был находиться на территории «рейха». Прежде чем немецкие передовые части вступили туда, русские перешли Буг и увели с завода всех имевшихся там животных. Они были доставлены на Кавказ, на Терский конный завод, где разводили лошадей арабской породы. Путь туда долог и труден даже в мирное время, и до конечного пункта добрались лишь около 60 чистокровных животных.

Справедливости ради надо сказать, что после войны многие лошади были возвращены Польше. Вернулся в Янов-Подляски и знаменитый жеребец Негатив, родившийся на Терском заводе в день окончания войны. Он, кстати, отец моей кобылки Дрвенки.

Когда в октябре 1939 года немецкие части вышли к Бугу, на конном заводе не было ни одной лошади. Все постройки были заброшены и разграблены жителями окрестных деревень.

Яновский завод находился в полном подчинении у доктора Курта Шульце, о котором я уже упоминал. Это было чрезвычайно важное дело, ведь гитлеровские армии, не считая немногих танковых подразделений, передвигались большей частью на конной тяге, как и в первую мировую войну.

Тогда количество лошадей в немецких полевых войсках в среднем составляло 1 миллион 230 тысяч, а во второй мировой войне на 20 тысяч больше, да еще 100 тысяч лошадей служили в военно-воздушных войсках, на флоте и в частях СС. Более половины из них погибло. Всего в годы войны в армии повоевало 2 миллиона 700 тысяч лошадей.

Начальником конезавода Янов-Подляски был назначен специалист-коневод подполковник Ганс Фелльги-бель, сын помещика бывшей прусской провинции Познань. Большинство из нас было предано лошадям, и все мы желали только одного — спасти скакунов редкой породы от полного уничтожения на фронте, от воздушных налетов, от любых случайностей военного времени. Польские партизаны вели себя по отношению к нам очень миролюбиво. Они держали под своим контролем леса и постоянно нападали на занятые немцами населенные пункты, на их машины и на отдельных военнослужащих. Но на нас — ни разу.

40