Вокруг света 1990-08, страница 20

женщине. Тетя Катя вышла замуж, когда Георгию было двенадцать лет. Она стала ему и матерью и другом.

Георгий Ахиллесович, несмотря на то, что на его долю тоже выпало немало испытаний, вспоминал не только о лишениях и трудностях. Он дружил с прекрасными людьми — такими, как актеры Абдулов и Друж-ников, поэты Светлов и Берестов. Участвовал в этнографических экспедициях вместе с выдающимися советскими учеными, объездил многие страны.

— Греки,— говорит он о соотечественниках,— народ трудолюбивый и неунывающий. Юмор помогает им жить...

Эти слова вполне можно отнести и к самому Георгию Ахиллесовичу.

«Дядя Коля-пекарь» — так называли Николая Кучуканиди, и это приветливое и почтительное обращение прочно за ним закрепилось. Что там говорить, хлеб у дяди Коли получался отменный — вкусный, ароматный. Жил мастер со своей большой семьей в Бердянске: жена, два сына и две дочери.

Городок люди прозвали «спящей красавицей». Говорили: тих и красив. Здесь, кажется, и разговаривать громко было не принято. Но, бывало, соберутся большой компанией и непременно песни поют — русские, украинские, греческие. Так бы и жили, но началась война. Дядю Колю призвали в армию.

Когда немцы прорвали оборону под Бердянском, наши части вынуждены были отступить. После мощного налета вражеских самолетов и не прекращающейся бомбежки дядя Коля очутился в плену. Не помнит, как его подобрали, потому что был тяже

ло ранен, пришел в себя в немецком лазарете. Потом отправили в Германию, как многих других военнопленных.

Места, в которых находился дядя Коля, освобождали английские войска. Офицер спрашивал у пленных национальность. Дядя Коля не понял, что тот имел в виду подданство, и ответил: «Грек». И его отправили в Грецию.

Поселился он в тридцати километрах от Салоник, в тихом селе. Работал, пек хлеб. С годами смог построить маленький домик Искать семью начал поздно, и не только

Фотография на память, сделанная до войны в сочинском санатории. По правую руку от Сталина — тетя Катя Аргиропуло-Колиакчи, кто по левую — теперь уже установить трудно... Кто-то из руководителей, изъятых из жизни — и с фотографии.

Так выглядела моя мама, Прасковья Алексеевна, игравшая в пьесе «Трихский мост». Новороссийск, конец 20-х годов.

потому, что старался прежде стать на ноги сам,— боялся, что его поиски отразятся на судьбе детей.

Неподалеку от дяди Коли жила добрая семья Иоанниса Панайотиди-са. Сын Иоанниса — Анести учился в Советском Союзе, там же остался работать, женился. Но к родителям приезжал. О судьбе дяди Коли был наслышан, вот и решил помочь старику.

— Поехали! — сказал он однажды дяде Коле.— Посмотришь родные места. Найдем мы твою семью. _

Дядя Коля встрепенулся. Так жарко и обнадеживающе говорил Анести — может, и правда, повезет? Время нынче другое...

Бердянска дядя Коля не узнал — новый, незнакомый город. От дома к дому шли вдвоем: высокий и подтянутый Анести, энергично вырывающийся вперед, и маленький, по-стари-ковски согбенный дядя Коля.

Наконец повстречали немолодого мужчину, который, кстати, вспомнил дядю Колю-пекаря.

— Так его, мы слышали, убили...

— Как убили,— улыбнулся Анести.— Вот он

— Нэ, нэ, я, это самое...— путая греческие и русские слова, взволнованно заговорил дядя Коля и для убедительности стал рассказывать, где и что до войны в городе было.

18