Вокруг света 1991-01, страница 39

Барон Эдуард Толль (1858—1902).

Северо-западный Таймыр, 30 июня 1901 года. Двое ученых с «Зари» только что пришли из маршрута, показавшего, что земля, замыкающая на снимке горизонт,— остров. (Фото зоолога А. Бялыницкого-Бирули.) Он получил имя Колчака. Перед палаткой — судовой врач Г. Вальтер.

перевернет штормом, либо — если ему повезет с открытой водой — не сумеет определиться в пасмурную погоду, минует маленький остров в тумане. Там ведь если не шторм, то туман. Вот у Де-Лонга было несколько ясных дней, определялся, но попал на Фаддеевский вместо Новой Сибири. А куда попадет идущий в океан?

Но другого варианта не было, и академики в конце концов согласились, только шептались, пораженные:

— Кто этот самонадеянный лейтенант?

— Гидролог, его Толлю рекомендовал сам Макаров.

— Подает большие надежды, почитайте его статьи.

— Колчак его фамилия. Александр Васильевич Колчак.

8 марта 1903 года Колчак в Якутске, а 15 апреля в бухте Тикси. Боцман Никифор Бегичев и работник якутского музея ссыльный Павел Оленин уже увезли вельбот с «Зари» в низовье Яны, где сумели добыть нарты, 160 собак и немного корма для них. Корма отчаянно не хватало, что сорвало все планы, тяжелейший восьмиметровый вельбот собаки не смогли сами тащить ни по кочкам тундры, ни через торосы моря, быстро добраться до побережья удалось тоже дорогой ценой — отказавшись от двух поморов, от половины еды и вещей. В восьмимесячный поход, в тысячемильную ледяную кашу, через шесть необитаемых островов Колчак двинулся с трехмесячным запасом еды, с двумя сменами белья и без единого запасного матроса. Сломай один ногу, и остальным вельбот не вытянуть. Из таких вот «мелочей» состоял весь этот скоропалительный поход.

И все-таки, сойдя на слепящее заснеженное море, спасатели поняли, что опаздывают.

«5-го мая весь состав экспедиции из 17-ти человек, в том числе 8-ми каюров-якутов и тунгусов, с 10-ю нартами по 13-ти собак и вельботом, поставленным на две нарты, запряженные 30-ю собаками, направился через Абеляхскую губу к мысу Святой нос. Тяжелые нарты, а особенно вельбот, ограниченный корм для собак и сравнительно теплое время, заставлявшее нас находиться в пути только в ночные часы, когда становилось холоднее, обусловили невозможность делать переходы больше 6-ти часов в сутки — собаки отказывались итти больше, несмотря на то, что мы все шли в лямках. Торос, местами очень серьезный для обыкновенных нарт, заставлял нас постоянно останавливаться, рубить дорогу для вельбота и общими силами перетаскивать 36-ти пудовую шлюпку через хаотически нагроможденные холмы ледяных глыб и обломков».

Так докладывал Колчак Русскому Географическому обществу Доклад напечатан в 42-м томе его «Известий» за 1906 год.

Днями, после изнурительных ночных переходов, охотились на оленей, и все же на Большом Ляховском еда для собак кончилась. На Малом Ляховском Колчак снова сократил состав партии — отправил назад четырех каюров и 30 собак. Спасатели, чтобы не уморить себя и собак голодом среди , льдов, пошли прямиком на Котельный, хотя вспомогательный лагерь ждал их на Фаддеев-ском. В проливе Санникова лед был уже покрыт лужами, нарты не скользили даже ночью, охотиться ^ыло некогда и не на кого лейтенант скомандовал, и каюры, сами себе не веря, распороли для собак четыре пудовых банки консервов.

Самим пришлось хлебать бульон из «либихского экстракта», из-за которого не раз возникали трения, ибо голода он почти не утолял. Бегичев вспоминал: «Колчак ест и хвалит, а я ему сказал, что эту пищу — тому, кто сидит в кабинете и ничего не делает... Он очень обиделся и сказал мне: почему он сыт, а я один голодный... «Ты этим хочешь взбунтовать остальных». Я ему сказал, что вы, говорите, сыты...— это вздор. Вы эту «провизию» сами покупали и ее хвалите, но сами же совершенно голодны».

23 мая прихлюпали, согнувшись в бурлацких лямках, на Котельный, сбросили окровавленные портянки и завалились спать в поварне.

«6 ночь на наш приход была сухая зимняя пурга, а на другой день сразу настала короткая полярная весна... началось энергичное таяние снега, появились проталины на тундре, начался прилет гусей, уток и куликов, а через 2 дня вскрылись тундреные речки, и по берегам образовались с каждым днем расширяющиеся забереги. Лед в море посинел, стали оседать и разваливаться торосы, снежная вода образовала целые озера и... стала стекать под лед, трещины стали расширяться в полыньи —

v

наступило полярное лето с его постоянными туманами, дождями с мокрым снегом, с морозами и инеем по ночам и редкими ясными теплыми днями, с сильнейшей рефракцией над горизонтом покрытого льдом моря. Грязно-бурая тундра стала покрываться цветами альпийских растений, птицы уже стали выводить птенцов и собираться в стаи, готовясь к отлету на юг, а лед все еще стоял неподвижный...» — писал лейтенант.

Опять чуть было все не сорвалось. Вспомогательный отряд ссыльного Михаила Бруснева ушел, пока лед позволял, с Фаддеевского на Новую Сибирь. В отчете Академии Бруснев писал: «В конце мая г. Колчака еще не было, и я заключил, что он уже не приедет, так как в это время началась такая таль, что по льду можно было ездить лишь с трудом даже с пустой нартой». Пытался Бруснев идти на Беннетта сам, в нартах, да завяз в торосах, до полыньи не дошел, лишь глянул на нее с высокого тороса. Она, исходя ледяным паром, так и про-колыхалась всю зиму. Отчеты Колчака и Бруснева напечатаны в 20-м томе «Известий Академии наук» за 1904 год.

Но Колчак «приехал», точнее, вельбот приехал на нем и его спутниках. Едва шторм отогнал льды от берега Котельного, спасатели двинулись в путь и, не просыхая от мокрового снега и постоянных «купаний» в ледяной воде, прибыли 28 июля к проливу Благовещенскому, где горы бегущие крушили горы стоячие. Их было всего семеро: лейтенант Колчак, боцман «Зари» Бегичев, рулевой «Зари» Василий Железняков и четыре мезенских помора. А вельбот потяжелел с лишком вдвое: с грузбм и полозьями из бревен он стал весить 75 пудов. Пролив отпугнул бы и озорных мальчишек, но лодка бесстрашно запрыгала меж ходячих и стоячих ледяных гор.

«18 часов почти непрерывной физической работы затратили мы на эти 25 верст, перебираясь по быстро движущемуся льду, переплывая внезапно открывавшиеся каналы и полыньи, несколько раз вытягиваясь на стамухи,

37