Вокруг света 1991-04, страница 66

Рафаэль СаБатини

КОПШИБ

ной. Возможно, даже в Кордове. Об этом следует хорошенько подумать.

— Сеньор, я же сказал вам, что мое назначение в посольство никоим образом не связано с Советом трех.

— Вы-то сказали,— дон Рамон усмехнулся,— но вопрос все равно остается... Ну мне, пожалуй, пора.

Он холодно поклонился и вышел.

Беатрис и Рокка молча смотрели друг на друга, пока шаги дона Рамона не затихли в глубине коридора.

— Чертовски неудачная встреча,— Рокка передернул плечами.— Интересно, о чем сейчас думает этот болван? — Но гадать не стал, а сразу перешел к главному: — Он что, угрожал тебе?

— Еще как. Достаточно одного его слова, чтобы послать меня на костер.

— Да, у тебя объявился страстный поклонник,— саркастически заметил Рокка.— А почему убежал Колон? Что произошло?

— Они поссорились. Наговорили друг другу гадостей. И этот дьявол поклялся, что его люди перережут горло Колону.

— Так, так... Значит, ему не чужды ни костер, ни кинжал... Разносторонний господин. Придется им заняться.— Он пристально посмотрел на Беатрис.— Колон вылетел отсюда в ярости. Он не поссорился с тобой из-за этого идиота?

Беатрис рассказала все, как было.

— Ваши отношения наладятся, едва Колон узнает, чем эта тварь грозила тебе.

— Он должен узнать немедленно. Его надо предупредить об опасности.

— То есть ты хочешь пойти сама и предупредить его? Великолепно! Такую возможность упускать нельзя. У вас сразу все пойдет как по маслу. Ты это понимаешь, не так ли?

— Да,— со вздохом ответила Беатрис.

— Не теряй времени, отправляйся. Отыщи Колона. Я надеюсь, ты сразу найдешь и то, что нам нужно.

Подобная перспектива сразу улучшила его настроение. Но озабоченность вновь вернулась к нему, когда он пришел к мессеру Галлино и доложил о случившемся.

— Чертов болван,— закончил он,— смешал нам все планы, словно шмель, влетевший в паутину.

Смуглое лицо Галлино оставалось непроницаемым. Он сидел за столом, готовя очередное донесение Совету трех.

— Не вовремя он заявился. Опасный тип. Очень опасный. К счастью, мы предупреждены. Пока что он не причинил нам вреда.

— А что будет дальше? Он признал во мне агента инквизиторов. Более того, для себя решил, что Беатрис — тоже агент и работает со мной в паре. Едва ли он будет скрывать свои мысли. Одно его слово дядюшке, и нам придется держать ответ.

— Думаешь, я это не предвижу? То, что он влез между Колоном и Беатрис,— пустяк. Колон влюблен, и рана эта быстро затянется. Но если Беатрис и тебя арестуют как венецианских шпионов...— Он пожал плечами.— Ты привел точный пример, Рокка. Шмель, влетевший в паутину...— Он откинулся на спинку стула, задумался.— Как же он нам мешает, наш дон Рамон де Агиляр, для которого отправить неугодного ему человека на костер или заколоть кинжалом — сущий пустяк.— Галлино вздохнул: — Ты знаешь, где живет этот дурак, не так ли?

— Выяснить это просто. А зачем?

— Мне кажется, и так все ясно.— Галлино пододвинул к себе чистый лист бумаги, обмакнул в чернильницу перо.— Подожди...— Он написал несколько строчек: — Вот.— И протянул лист Рокке.

Тот прочитал.

«Господин мой!

Вы оставили меня в таком ужасе, что я не могу найти себе места. Мне не уснуть, пока я не помирюсь с вами.

Умоляю вас немедленно прийти ко мне, и, поверьте, ваша покорная служанка, которая целует ваши руки, ни в чем вам не откажет».

Рокка нахмурился.

— Мысль дельная. Но почерк?

— А ты думаешь, она писала ему раньше?

— Едва ли. Нет, конечно,— Рокка вернул лист Галлино.— Не хватает ее подписи.

Галлино покачал головой, и губы его чуть разошлись в усмешке.

— Одни поймут все и без подписи. Другим она скажет слишком много.— Он сложил лист, запечатал его комочком воска, написал имя получателя.— А теперь прикажи подать ужин. Письмо пусть полежит.

В тот час, когда жители Кордовы готовились отойти ко сну, а на узких улочках встречались лишь редкие прохожие, закутанный в черный бурнус мужчина постучался в ворота мавританского дворца на Ронде. Привратнику он сказал, что принес срочное послание, которое может вручить только дону Рамону де Агиляру. Привратник впустил его во двор, где единственный фонарь освещал журчащий фонтан. Мужчина встал у самой стены, где его и нашел дон Рамон.

— Что за послание?

Мужчина молча протянул ему сложенный вчетверо лист бумаги.

Дон Рамон сломал печать и при свете фонаря прочитал записку. Его глаза блеснули, щеки зарделись пятнами румянца.

— Гонсало, шляпу и плащ! — приказал он.

— Я могу идти, ваша светлость? — пробормотал посыльный.

— Да. Нет. Подожди.

Привратник накинул плащ на плечи своего господина.

— Мне позвать Сальвадора или Мартина, чтобы сопровождать ваше высочество?

— Нет. Меня проводит он,— дон Рамон мотнул головой в сторону мужчины в бурнусе.— Возможно, я вернусь только утром. Мое оружие.

Привратник принес пояс с мечом и кинжалом. Приказав посыльному следовать за ним, дон Рамон выскользнул за ворота. Они шли по широкой улице. На чистом небе ярко сверкали звезды, над горизонтом только что поднялся узенький серпик луны. Лишь звук шагов нарушал тишину ночи да далекое бреньканье гитары...

На улице Беатрис даже не думала об опасностях, которые могут подстерегать одинокую женщину. Калье Атаюд находилась неподалеку, несколько прохожих, встретившихся на пути, не обратили на нее ни малейшего внимания.

У ворот в дом Бенсабата она дернула за цепь звонка. Изнутри донесся мелодичный перезвон. Дверь распахнулась, Бенсабат, в фартуке, вышел на порог, всматриваясь в темноту.

— Я ищу сеньора Колона. По срочному делу.— От быстрой ходьбы у девушки перехватило дыхание.

— Сеньора Колона? Понятно.— Бенсабат хохотнул, отодвигая засов. Приоткрыл воротину.— Заходите. Заходите,— указал на дверь слева.— Он там. Поднимитесь пр лестнице.

Беатрис поблагодарила его, открыла указанную дверь, взбежала по ступенькам, постучалась^

— Входите! — раздался голос.

Девушка толкнула дверь.

Колон в рубашке и бриджах сидел за столом. Ярко горели две свечи в деревянных подсвечниках, перед ним лежала карта, на которой он что-то рисовал разноцветными чернилами. То есть собирался рисовать, потому что чернила уже высохли на кончике пера, а перед глазами стояло перекошенное страхом лицо Беатрис. В ушах звучал ее голос: «Уходите! Уходите!»

Л

24