Вокруг света 1991-05, страница 10
щ. I ^ I 1 т к» Здесь живут только лезги. Нет, не только! В городе полно загорелых солдат в линялых панамах. Солдаты здесь как свои. И всегда были «как свои», что и не удивительно, когда вчитываешься в слово: ГУ-СА-РЫ. Правда, название это стыдливо смягчают, произнося «Кусары». Но смягчай не смягчай, а от истории никуда не деться: «...для содержания в покорности местного населения, угрожавшего постоянно безопасности Кубы»,— как написано в старинной книге, покорители Лезгистана возвели укрепление, где с тех пор проживает гарнизон. А Куба — это старинный восточный город на караванном пути, он неподалеку, бывшая столица Кубинского ханства, его русская армия заняла одним из первых. Гусары и городком-то тогда не называли — штаб-квартирою... Что делать, на войне как на войне. Не будем забывать, что с 1817 года Россия объявила Кавказу открытую, непримиримую войну, которая продолжалась недобрых четверть века. В этой двадцатипятилетней жестокой войне не было ни одного дня мира, поэтому и потребовались Гусары, где разместили именно гусарский полк, а не институт благородных девиц. Тогда же появились и другие укрепленные линии, иначе не удержать бы России завоеванный Кавказ. Ныне городок меньше всего похож на крепость. Разрослись улицы, по склону горы потянулись дома. Очень красивый, зеленый получился городок Гусары. И очень уютный. Таким он запомнился мне, почти игрушечным, рядом с горами и со временем. Здесь я увидел дом, рядом камень, на котором высечен до боли знакомый профиль — Михаил Юрьевич Лермонтов, мой любимый поэт. Какая неожиданная встреча. Оказывается, здесь он проходил службу и был невольным летописцем событий тех лет. Вот почему всякий раз сжимается сердце, когда открываю «Измаил-бея», где с завидной точностью поэт рассказал о быте лезгин, об их вольном духе, об их мирной жизни, в которую Как хищный зверь, в смиренную обитель Врывается штыками победитель; Он убивает старцев и детей, Невинных дев и юных матерей Ласкает он кровавою рукою, Но жены гор не с женскою душою! За поцелуем вслед звучит кинжал. Отпрянул русский — захрипел — и пал! Для меня эти строки поэта интересны не столько своей исторической достоверностью, сколько этнографической несостоятельностью. Именно так мне показалось сперва. Почему? Да потому что я встречался с десятками лезгин, но не смог бы описать лезгинское лицо, объяснить тип народа: одни люди, казалось, похожи больше на арабов, другие — на персов, третьи — на греков, у четвертых явно выраженные кипчакские черты лица. Встречались даже четко обозначенные негроиды... Словом, невидан- |
