Вокруг света 1992-02, страница 22

во Флориде. Его, кажется, мало волнуют вопросы веры. Прежде всего Роберт бодро спрашивает, какую стипендию получают русские студенты, а потом недоумевает: «Почему такую маленькую?» Далее он сообщает размер своей стипендии в Штатах, после чего разговаривать с ним вообще не хочется.

Входим в деревню. У некоторых домов нас ждут бадьи с компотом и тазики с варениками. Вообще здесь кормят русских до отвала. У палисадников стоят хозяева и машут нам руками. Так по традиции встречают паломников. Поляки — наши спутники — уже привычные, для нас же это пока в диковинку.

Супружеская пара везет с собой в коляске маленького ребенка. Жару он переносит плохо.

— Зачем так мучить дите? — спрашиваю я.

— Он должен побывать в Ченстохове, — непреклонная мать толкает коляску. Муж семенит рядом. Чувствуется, он во всем согласен со своей половиной.

— А не проще сразу приехать туда?

— Мы хотим быть настоящими паломниками, — и коляска, поскрипывая, катится дальше по направлению к святому городу.

Нам наконец удается достать карту. Выясняется, что до Ченстоховы по прямой — от силы три дня хода, а колонну специально водят вокруг Кельце, «наматывая» километры и дни, чтобы согласно утвержденному плану похода мы прибыли в Ченстохову не ранее 13 августа.

В середине пути совершается символический обряд крещения. Поляки с усердием спихивают русских в реку неподалеку от костела и поливают водой. В жару это даже приятно. Воспитанные в духе воинствующего атеизма, должного значения обряду не придаем.

КРАКОВ - ЧЕЛЕНТНИКИ

Место ночлега — глухая деревенька. Эту ночь придется провести в палатках. Грузовик с вещами еще не приехал, и поэтому идем погонять с поляками в футбол. Позорно проигрываем. Утешаем себя, что Бог помогал полякам, поскольку в их команде играл ксендз.

Утром наконец-то решаем съездить в Краков. Сказано — сделано... «Да, Краков — это Краков», — повторяли мы спустя четыре часа на площади Мицкевича и напряженно думали, куда сдать пакет с пустыми бутылками (они в Польше довольно дорогие), который нашли здесь. Потуги не увенчались успехом — бут ылки почему-то нигде не принимали.

Краков прекрасен. Мы бродили по нему несколько часов и не заметили,

как наступил вечер. Нужно было возвращаться на ночлег в деревню Че-лентники. На карте ее — о ужас! — не оказалось. К счастью, нашлись самаритяне, указавшие нам верное направление. Вообще за все паломничество только один раз — в Варшаве — я встретил очень нехорошего поляка. Он хотел выколоть мне правый глаз моим же ножом. Пан был зверски пьян, весь покрыт татуировками и к тому же, по его собственным словам, отсидел 15 лет в тюрьме, чему я охотно поверил и поэтому не дал ему нож.

Итак, мы сошли с электрички, как предполагалось, в пяти километрах от Челентников. Огляделись. Неподалеку стояли польский «фиат»,возле него пан и пани. Пани оказалась русской учительницей из Москвы, пан же — действительно паном и вдобавок сильно навеселе. Тем не менее он согласился подбросить нас в деревню, до которой, как выяснилось, было не 5, а все 25 километров. Пан очень любит Польшу. Поэтому всю дорогу мы судорожно вспоминали известные нам польские фамилии: Малиновский, Рокоссовский, Дзержинский... «У нас в центре стоит», — похвастался я, не зная, что его скоро снимут...

... Пан не знал, где находятся Че-лентники, и посему привез нас в свою деревню — там его уже ждала жена. И хотя за бутылку водки пан выражал готовность ехать хоть до памятника Железному Феликсу, супруга, явно не авантюристка, его никуда не отпустила. Мы пошли пешком.

ЧЕНСТОХОВА

К утру добрались до злосчастных Челентников. Группы нет. Мы втроем безнадежно отстали. Встретили еще несколько русских, тоже отбившихся от группы. Решаем ехать до Ченстоховы вместе. По дороге какие-то удивительно добрые поляки дарят нам 10 банок консервов. Через несколько часов мы уже на месте.

Море людей. Паломники со всего мира. На улице со столика торгуют картами города по 5 тысяч злотых за штуку. Денег нет. «День добрый, — говорим, — мы русские». Поляк-продавец без лишних слов делает презент.

Замечаем плакат с интересной надписью: «Информационный центр для групп с Востока». (Аналогичного пункта для прибывших с Запада мы так и не встретили.) Где наша группа и багаж, там, естественно, никто не знает. Мысленно прощаемся и с первым, и со вторым. Грустные мысли немного компенсирует благотворительная помощь в виде нескольких грузовиков с баночной кока-колой и бутербродами с ветчиной, которую прислал для рус

ских Папа Римский. Подкрепившись, идем осматривать Ченстохову — духовную столицу Польши. Город как город. Ясногорский костел сильно смахивает на гостиницу «Ленинградская» в Москве. К нему стекаются все паломники. Почти у каждого в руках надувной шарик с портретом папы — забавное зрелище. От изобилия пап начинаешь потихоньку уставать.

Наступает вечер. Накрапывает дождь. Холодно. О группе ни слуха ни духа. Собираем последние пе-нензы и идем в диско-бар. Странное место. Там включают музыку, которую слушали еще наши деды, а после нее могут поставить последний диск Мадонны, гам не продают спиртное, и тем не менее поляки за соседним столиком умудряются напиться и устраивают драку. Выбираемся на улицу. Мы готовы сдаться в плен полиции. Но ей, увы, такие, как мы, не нужны — своих забот хватает.

А в Ченстохове праздник в разгаре. Паломники — а их прибыло миллиона полтора — собрались в центре города. Никого в сильном подпитии, но ощущение, что все разом набрались. У итальянцев, поляков, испанцев, французов, русских, бразильцев одинаково сумасшедшие глаза. Всем хочется веселиться — и все веселятся. В воздухе витает дух раскрепощения. Хороводы, танцы, дикий смех, песни, выкрики, шутки, поцелуи, вспышки фотокамер, топот ног — голова идет кругом. Прямо на нас несется шеренга итальянцев и что-то горланит на своем итальянском. А сзади — бразильцы. Еле уворачиваемся. Становится жутковато. Дико устали, и нет сил принимать участие в общем веселье. Французы стараются затащить нас в круг и уговаривают, чтобы мы станцевали какой-то эротично-демонический танец. Все наклоняются, вихляются, разгибаются, и все повторяется сначала. На дереве сидит фотограф и снимает эту вакханалию — единственный, кажется, здесь спокойный человек. Мы изнемогаем. Мой друг хочет курить, я уже ничего не хочу. Вокруг сотни тысяч людей, и никто не курит — вообще ни один человек. Не могу в это поверить. Мелькает огонек сигареты. Подбегаем, «стреляем» — оказывается, русский...

Приятная новость: в информцентре сообщают, что нам предоставят ночлег в гостинице. Отель на другом краю города. Туда нас идет человек 25. В регистратуре очень строгий пан требует у всех паспорта. Предвкушаем ночевку в теплых постелях на чистом белье. Пан дает добро, и нас ведут в подвал. На бетонный пол стелют тонкий коврик — наше коллективное ложе. Зачем пан перенес всю информацию из наших паспортов в огромную амбарную книгу? Чтобы

20