Вокруг света 1992-08, страница 39

Перед уходом в последнее плавание он зашел в реданцию и оставил записки о своей предыдущей экспедиции...

Сергей ЧЕБОТАРЕВ

Я И ОКЕАН

Пиюля 1990 года я был заброшен на побережье Тихого океана в устье реки в Кроноцком заповеднике. Небольшой песчаный пляж, зажатый высокими скалистыми мысами, стал местом начала экспедиции, в которой один-единственный участник — это я. Мне 18 лет, собираюсь серьезно заниматься химией, но к путешествию отношусь очень ответственно; по крайней мере, настолько, насколько позволяют мне это делать мои скромные знания, полученные из научной литературы. В данном случае, ставя эксперимент на выживание человека в экстремальной среде, хочу разработать теорию, призванную помочь людям, терпящим бедствие. Помочь быстро и эффективно. При этом я исхожу из того, что при попытке стандартизации всевозможных ситуаций обычно не учитывается фактор случайности. А ведь именно этот фактор порой и дает человеку шанс на спасение. Попросту говоря, опытный путешественник, находясь наедине с природой, без труда выйдет из ситуации, в которой обычный человек, не имеющий этого опыта, будет испытывать сотни проблем... Сам я в экстремальных условиях оказываюсь всего-то второй раз в жизни...

Вертолет, доставивший меня сюда, растворился за стеной леса. Я остался один. Понимаете, абсолютно один: вокруг ни души, только глухой рокот океана, не смолкающий со времен сотворения мира. Нужно ли говорить, что мой восторг слегка померк и рассеялся в облаках, плывущих надо мной. И вдруг осенило: если здесь нет ни души, то к чему же отнести все летающее, плывущее, кишащее вокруг? Я бешено отлаживал свой надувной дом — спасательный плот. Через пятнадцать минут уже закупорился внутри, но во все его щели проникали гудящие, визжащие шумы... Жизнь в за

поведнике оказалась абсолютно первозданной и душ живых вмещала много больше, чем я мог предположить. Об этом на первый взгляд говорили широченные звериные тропы, большущие туннели в зарослях кедрового стланика... Беспокойство началось в первую же ночь, ко мне постучался огромный медведь. На четвертую ночь я уже гонялся за ним по зеленым туннелям. Он пытался вытряхнуть меня из моего собственного плота и чуть было не пришиб. А на шестые сутки его собрат свернул мне шею (до сих пор болит). И к тому же он варварски сожрал мои продукты — уплетал их даже под огнем моих реактивных ракет. И все же, при всей необычности своего положения, я вел себя тихо и аккуратно, рядом со мной постоянно ходили олени, росомахи и всякая другая живность... Но сейчас я не буду рассказывать о захватываю

щих моментах и лишениях из-за близкого соседства с ними, лучше раскрою наугад страницу своего дневника:

...17 августа. Вот уже третьи сутки болтается мой маленький плот в океане. Я даже нахожу его вполне пригодным для длительного путешествия. И если бы не целое созвездие дыр на днище, оставленных на память ураганом в бухте Шлюпочной и заклеенных там же кусками резины, срезанными с наименее важных частей плота, если бы не вышедшие из строя от мелкого назойливого песка воздушные клапаны и не утечка воздуха из основных отсеков, пожалуй, можно было бы сказать, что я с уверенностью вверяю ему свою жизнь.

За ночь под моим чутким руководством плот сделал недурной рывок курсом норд-норд-вест. И теперь, с наступлением рассвета, я могу попытаться оценить пройденный путь. Минут двадцать сомнительных вычислений, и я, очень довольный своей работой, позволяю себе привалиться к надувному матрацу и, насколько это возможно, распрямить затекшие и распухшие ноги. Может быть, часа через четыре солнце прогреет оранжевый купол моего жилья настолько, что мне удастся даже немного поспать, а пока меня просто-таки сотрясает от холода. Надоедливая дробь зубов за десять часов перестала восприниматься сознанием и больше напоминает стучащий мотор. Несмотря на все это, каждые полчаса мне необходимо вылезать наружу для уточнения курса и работы со своими нехитрыми морскими приспособлениями. Два плавучих якоря — метровые парашюты, распущенные в воде,— и высокая парусность полукруглого надувного свода дают, естественно, скупые возможности в управлении, но все же это много лучше, чем слепой дрейф по воле течения и капризного ветра.

37