Вокруг света 1992-08, страница 62

Продолжение. Начало см. на стр. 45.

самой водой — сперва сплошной, потом прерывистой. Мы подходили все ближе и ближе, наконец я бросил якорь в километре от берега. Ветер был сильный, лодка кружила на месте, встречая бортами удары волн, и нас швыряло довольно сильно — ощущение малоприятное. Паруса мы, конечно, спустили. Мы вполне могли бы дождаться рассвета, но, к несчастью, якорь внезапно сорвался. Втянув в лодку цепь, мы обнаружили, что якоря на ней больше нет. И, несмотря на все мои усилия, волны неуклонно несли нас прямо на скалы.

И вот лодка оказалась зажатой между двумя скалами с разбитыми бортами. Никто и ахнуть не успел, как накатила следующая волна и всех нас вышвырнуло на берег — побитых, мокрых, но живых. Только Клозио с его ногой пришлось хуже, чем остальным. Лицо и руки были у него страшно исцарапаны. Мы же отделались синяками.

И все же мы живы и невредимы, на твердой суше, вне досягаемости волн. Когда настал рассвет, мы собрали дождевики, и я перевернул лодку. Она уже начала разваливаться на куски. Мне удалось выдернуть компас из гнезда. Вокруг не было видно ни души. Мы смотрели на линию огней и лишь позднее узнали, что они стоят здесь, чтобы предупредить рыбаков об опасности. И мы двинулись прочь от моря. Вокруг ничего, кроме кактусов, огромных кактусов и ослов. К колодцу мы подошли совершенно вымотанные, ведь пришлось нести по очереди Клозио, сплетая из рук нечто вроде скамейки. Вокруг колодца валялись скелеты коз и ослов. Колодец оказался высохшим — колесо его вертелось вхолостую, не извлекая из-под земли ничего. А вокруг по-прежнему ни души, лишь ослы да козы.

Наконец мы добрались до маленького домика — распахнутые настежь двери словно приглашали войти. «Эй! Эй! Есть тут кто-нибудь?» Никого. Над камином висела на шнуре туго набитая сумочка. Я снял ее и уже собирался открыть, как вдруг шнур лопнул — там оказались флорины, голландские монеты. Значит, мы на голландской территории: в Бо-кере, Кюрасао или Аруба. Мы оставили сумочку, не прикоснувшись к ее содержимому. Нашли воду, и каждый по очереди напился из ковшика. Ни в доме, ни поблизости никого не было. Из-за Клозио шли очень медленно, как вдруг дорогу нам перегородил старый «форд».

— Вы французы? -Да.

— Забирайтесь в машину.

Трое разместились сзади, Клозио у них на коленях, мы же с Матуреттом сели впереди, рядом с водителем.

— Потерпели кораблекрушение? -Да.

— Кто-нибудь утонул?

— Нет.

— Откуда вы?

— С Тринидада.

— А до этого?

— Из Французской Гвианы.

— Каторжные или вольнопоселенцы?

— Каторжные.

— Я доктор Нааль, владелец этой земли. Это полуостров, отходящий от Кюрасао. Его называют Ослиной землей. Здесь живут только козы да ослы. Едят кактусы, даже длинные шипы им не помеха. А знаете, как прозвали здесь эти шипы? Девицы Кюрасао.

— Не очень-то лестное прозвище для молодых дам Кюрасао,— заметил я.

Здоровяк оглушительно расхохотался. Внезапно, словно захлебнувшись в астматическом кашле, «форд» остановился. Я указал на стадо ослов и сказал:

— Раз машина не в состоянии двигаться дальше, можно запрячь их.

— В багажнике есть сбруя, но попробуй поймать хоть пару и запрячь! — Доктор Нааль открыл капот и быстро обнаружил, что из-за тряской езды отсоединилась клемма свечи. Он ловко устранил неисправность, при этом нервно озираясь по сторонам, и мы двинулись дальше. Потрясясь на ухабах еще какое-то время, мы наконец доехали до шлагбаума, преграждающего дорогу. За ним виднелся небольшой белый коттедж. Хозяин заговорил по-голландски с

очень светлокожим и аккуратно одетым негром, который все время повторял: «Да, мастер, да, мастер!» Затем он обратился к нам:

— Я велел ему побыть с вами, пока не вернусь и не привезу чего-нибудь попить. Выходите из машины.

Мы вышли и сели в тенек, на траву. Престарелый «форд», кашляя и задыхаясь, укатил.

Он не проехал и пятидесяти метров, как дегр обратился к нам на папьямето, местном жаргоне, состоявшем из смеси голландских, французских, английских и испанских слов, и сообщил, что его хозяин, доктор Нааль, отправился за полицией, потому что жутко нас испугался, да и ему велел держать ухо востро, поскольку мы наверняка беглые воры. Этот несчастный мулат прямо не знал, как и чем нам еще угодить. Сварил кофе, правда, слабый, но по такой жаре сошло. Мы прождали больше часа. И вот наконец появился большой фургон с шестью полицейскими, одетыми на немецкий манер, а за ним — открытый автомобиль с шофером в штатском и еще тремя господами, одним из которых был доктор Нааль.

Они вышли из машины, и самый низкорослый из них, похожий на священника, сказал:

— Я начальник отдела безопасности острова Кюрасао. Мое положение обязывает взять вас под арест. Совершили ли вы какое-либо преступление с момента прибытия на остров, и если да, то какое? И кто именно из вас?

— Господин! Мы беглые. Приплыли из Тринидада, всего несколько часов назад наша лодка разбилась здесь о скалы. Старший в этой маленькой компании я, и могу вас заверить, что ни один из нас не совершил ни малейшего проступка.

Комиссар заговорил с Наалем по-голландски. В этот момент подъехал какой-то парень на велосипеде и присоединился к разговору.

— Господин Нааль,—вмешался я,—почему вы сказали этому человеку, что мы воры?

— Да потому, что до вас я встретил вот этого парня, и он сообщил, что наблюдал за вами из-за кактуса и видел, как вы вошли в его дом, а потом вышли. Он работает у меня, присматривает за ослами.

— Разве то, что мы вошли в дом, означает, что мы воры? Вздор какой-то, всего-то и взяли что по глотку воды. Разве это можно считать воровством?

— А как насчет сумки с флоринами?

— Да, я действительно открыл сумку, просто шнур лопнул. И всего лишь заглянул в нее. Решил посмотреть, что там за деньги, чтобы понять, в какой стране мы оказались. А потом положил все на место.

Полицейский так и буравил меня взглядом. Потом повернулся к типу на велосипеде и заговорил с ним очень жестко. Доктор Нааль пытался вмешаться, но он грубо оборвал его. Затем они посадили этого парня в машину рядом с шофером и двумя полицейскими, и они укатили. Нааль в сопровождении человека, с которым он приехал, прошел в дом вместе с нами.

— Я должен объясниться,— начал он — Парень утверждал, что сумка пропала. Прежде чем обыскивать вас, комиссар решил допросить его. Ему кажется, что он лжет. Если вы невиновны, я прошу прощения. Но это тоже не моя вина.

Не прошло и четверти часа, как машина вернулась и комиссар обратился ко мне:

— Ты говорил правду. Этот парень — мерзкий лжец. Его накажут.

Парня затолкали в фургон. Мои ребята залезли туда же, я собрался было последовать за ними, но комиссар отозвал меня и сказал:

— Садись в мою машину, рядом с водителем.

И вот перед нами — улицы голландского городка. Уютного и чистого, и все — на велосипедах. В полицейском управ-, лении нас сразу провели в кабинет. В кресле сидел полный блондин лет сорока.

— Это начальник полиции Кюрасао. Вот те самые французы, а он — глава группы из шести человек, которых мы задержали.

— Прекрасно, комиссар. Добро пожаловать на Кюрасао, потерпевшие кораблекрушение. Как ваше имя?

— Анри.

— Что ж, Анри, довольно неприятная история вышла с этой сумкой. Но для вас это даже к лучшему. Так как опре