Вокруг света 1992-10, страница 35
Две с половиной тысячи лет назад два брата-купца Тапоуса и Балика, живущие в монском* королевстве Суваннабхуми — золотой стране, отправились на паруснике в далекое путешествие. Путь их лежал в богатую Индию. Это была не первая поездка братьев через Андаманское море и Бенгальский залив. Можно даже сказать, что подобное хождение за море представлялось им делом обычным. Однако именно этому путешествию суждено было стать историческим. По счастливому совпадению в это время в Индии принц Сиддхарта Гаутама познал истину, достиг просветления и стал Буддой — «Пробужденным». Тапоуса и Балика совершили паломничество к месту, где он обитал, послушали проповеди и приняли буддизм. Будда же подарил им восемь своих священных волос. Братья доставили эти реликвии домой и преподнесли их королю Укка-лапе, который правил городом-госу-дарством Уккалапа. Монский король имел божественное происхождение, отец его был Тэджамин, повелитель божеств-натов. Уккалапа решил поместить волосы Будды в реликварий с драгоценными камнями, а над ним возвести золотую ступу. Что и сделал. На самом высоком холме, называемом Тйэнготара, засверкала пагода, получившая имя Шведагон. «Шве» означает «золото», а Дагон — название местности. Так гласит легенда, которую мне рассказал попечитель пагоды У Хла Мьинт. Исторические же хроники подтверждают, что Уккалапа и Дагон были предшественниками Рангуна, сегодняшней столицы государства Мьянма, которое мы еще помним как Бирму. Нынешним, третьим по счету именем — Рангун, бирманская столица обязана королю Алаунгпая. В 1755 году войска под его водительством одержали победу над господствовавшими в Нижней Бирме монами и захватили небольшой городок Дагон. Король основал здесь крепость и дал ей название Рангун, вернее, Янгон — так это звучит по-бирмански. Перевести название можно двояко: «Конец врагам» или же «Конец вражды». Большинство рангунцев предпочитает второе значение. * М о н ы — народ, живший на территории современной Бирмы задолго до прихода туда бирманцев. Для монской цивилизации характерны были многочисленные города-государства.— Прим.ред. На этих фотографиях, любезно предоставленных нам известным итальянсним путешественником Яценом Палневичем, Город Золотого Будды запечатлен в празднин Тхинджан. Бирманцы, обычно тание ненавязчивые и снромные, бурно веселятся и веселье свое выплескивают на любого встречного. Бунвально «выплеснивают», ибо облить с ног до головы незнакомца, как, впрочем, и друзей, и близких, ведром поднрашенной воды в этот день считается хорошим тоном. ПОД СЕНЬЮ ШВЕДАГОНА Даже если бы в Рангуне не было никаких других достопримечательностей, то и тогда этот город заслуживал бы того, чтобы его посетить. В бирманском фольклоре пагода Шведагон, вздымающаяся на стометровую высоту, получила название Золотой горы. Шведагон напоминает гигантский колокол, увенчанный зонтом — короной. Поверхность колокола обшита золотыми листами. Высокопробного золота тут несколько тонн. Шпиль пагоды усыпан множеством драгоценных камней: рубинами, сапфирами, алмазами, изумрудами. Исполинская ступа-колокол окружена 68 пагодами поменьше. Ансамбль гармонично дополняют многоярусные павильоны под тиковыми крышами с ажурной резьбой. Любая драгоценность подается в соответствующей оправе, которая позволяет ей засверкать всеми гранями. Величие Шведа-гона эффектно подчеркивает сам высокий холм, на котором стоит ступа. Во-первых, он очень зеленый, весь заросший пальмами, магнолиями и другими деревьями. Сочетание золотого и зеленого весьма удачно. Когда я смотрю на Шведагон, то всегда вспоминаю малахитовый зал Эрмитажа с его позолотой. В Бирме малахита нет, зато очень много нефрита — камня, играющего всеми оттенками зеленого. Сама природа создала для Шведагона роскошный нефритовый постамент. Во-вторых, холм как бы отстраняет буддистскую святыню от будничной суеты, которая там, внизу. Ничто не заслоняет Шведагон, не мешает его созерцанию — ступа возвышается особняком. Поднимаясь по бесконечным ступеням к золотой ступе, попадаешь то в лавку-мастерскую резчика по дереву, то чеканщика по серебру, то золотых дел мастера, ювелира, обработчика слоновой кости или перламутра. Здесь же можно приобрести деревянные маски чудовища «билю», старинные монеты, другой антиквариат. У кого же нет приличных денег, может купить дешевые игрушки из бумаги и картона, прежде всего фигурки всех размеров, начиная чуть ли не с ноготок и кончая почти метровой высоты. Бирманцы верят, что сова приносит удачу, и совы из папье-маше красуются в каждом бирманском доме, подвешены в витринах магазинов и лавок, на автомобилях и автобусах. Можно даже подумать, что все рангунцы числят себя поклонниками популярной у нас игры «Что? Где? Когда?», символ которой — сова. И я решаю задать одному из бирманских знатоков каверзный вопрос: «Почему в Бирме, да и во многих других странах, так почитаема сова? Почему ее наделяют таким качеством, как мудрость?» Мой собеседник стоял у лавки с маленьким сыном и приценивался к сове довольно внушительных размеров. — Так это же просто! — ответил он.— Сова — ночная, таинственная птица. Она видит то, что недоступно другим, знает тайны ночи, поэтому ее считают мудрой. Говорят, она приносит удачу. По-моему, ответ исчерпывающий. Я покупаю сову и вручаю ее малышу. Хотя она и не из хрусталя, как в передаче «Что? Где? Когда?», а из папье-маше, маленький рангунец и его отец остались довольны. Приятно встретить тут и родственника нашего ваньки-встаньки — «питайндаун», что в буквальном переводе означает «сколько ни бросай, все равно принимает вертикальное положение»,— игрушку, внутри которой находится противовес. Кому-то нехитрые поделки из папье-маше, наверное, могут показаться аляповатыми, но сделаны они от души, по-восточному красочно. Перед попадающим в любой крупный город возникает проблема, как бы в нем не заблудиться. Для трехмиллионного Рангуна, несмотря на всю его хаотичность, такой проблемы, можно сказать, не существует. И прежде всего благодаря пагоде Шведагон, стоящей на высоком холме. Ее видно как на ладони, практически отовсюду в любое время суток. Ночью золотую ступу подсвечивают прожекторами. Так что Шведагон указывает правильный путь не только в переносном, но и в самом прямом смысле. Особенно хорошо заметен Шведагон поднимающимся к городу по реке со стороны моря. Потому-то золотая ступа еще и маяк, посылающий свет мореплавателям. Первый ориентир, который замечают подлетающие к Рангуну на самолете,—тоже Шведагон. Вся жизнь в бирманской столице протекает под сенью буддийского святилища. Будда — подлинный владелец бирманской столицы. Яркое, но не пестро раскрашенное изображение Великого Учителя с неизменной улыбкой на устах можно встретить повсюду. Религиозное рвение не знает границ. В павильонах, окружающих золотую ступу пагоды Шведагон, десятки, сотни мраморных изваяний Будды, зачастую в одних и тех же позах. Такое обилие копий, как рассказывали мне служители пагоды, поразило даже Р.Никсона, тогда еще вице-президента США, посетившего Шведагон в 50-е годы. Он поинтересовался у сопровождающих, в чем тут дело. Те ответили: — Каждый желающий может заказать статую и поместить ее здесь. Нельзя же человека лишать возможности сделать доброе дело. Религиозное рвение не имеет пределов и в том, что касается размеров статуй Будды. Поблизости от здания парламента вас встречает огромный, в 20 метров, сидящий Будда в красивой тоге, а на холме, поросшем кокосовыми пальмами, под навесом почивает гигантский лежащий Будда с умиротворенной улыбкой, достигший блаженства нирваны. Где-то встретилось оригинальное сравнение: памятников Ленину поставлено больше, чем Будде. Это явное преувеличение. Будда все-таки на 3 «Вокруг света» № 10 33 |
