Вокруг света 1993-04, страница 5

ством, пьют зеленый чай из больших белых или терракотовых кружек; сладости к чаю в Китае не подаются.

Китайцы на улицах городов — тьма-тьмущая китайцев — одеты как мы с вами, оживленны, к тебе — чужестранцу—приглядываются с умеренным любопытством; русский ты или какой другой, это им до лампочки, оборачиваются на тебя, как на существо другой расы. По улицам текут армады велосипедистов, не уступая дорогу автомобилям. Впрочем, я заметил, что китайские водители тоже не очень церемонятся в уличном потоке. Перейти улицу в китайском городе — рискованное дело для новичка. На углах перекрестков стоят пожилые сердитые дяди с флажками, видимо, пенсионеры, отмахивают кому куда ехать-

идти. Чего я не увидел в Китае, так это пьяного, ожесточившегося, митингующего китайца.

Китайские города похожи на большие торжища: миллионы торгуют, миллионы покупают. Чего только не увидишь в торговых рядах — и холсты с пейзажами, и кисточки для рисования, и джинсы, и кроссовки, и шапки из лисьего меха, и шелковые кимоно, и радиоэлектроника. Это — не рыночная экономика; государство само производит большую часть товара, терпимо относится к спекуляции в известных пределах... Торговля в Китае не стихия, а дело, поприще, источник существования великого множества. Для китайца главное — быть при деле. Предложение превышает спрос на места под солнцем.

Помню, на одной из встреч с китайскими писателями в Нанкине кто-то из присутствующих высказал искреннее недоумение. «Я,— говорит,— в прошлом году был в России, по вечерам в гостинице смотрел телевизор и, кто ни выступает, рабочий или профессор, держится, как президент страны, предъявляет свою программу. А кто же у вас работает?»

Пожалуй, самое сильное впечатление от поездки — прикосновение к тысячелетним глубинам бытия «спящего льва Азии». Походишь полдня по «Запретному городу» — резиденции китайских императоров династии Мин, XV век,—примыкающему к плошали Таньаньмынь (что значит: «Врата в небесное умиротворение), с его беспредельными площадями, дворцами, ка

з