Вокруг света 1993-08, страница 44

Вокруг света 1993-08, страница 44

рыня, я рассматриваю предприятие, задуманное вашим высочеством, как некое чудо, дарованное самим Провидением, которое, желая уберечь нашу многострадальную отчизну от гибели, посылает ей столь великую героиню».

Единственным человеком, взирающим на всю эту мышиную возню с полным равнодушием, был князь Лимбургский. Он даже не заметил, что его возлюбленная изменяет ему с До-манским. Каково же было его изумление, когда Тараканова сообщила ему, что намерена покинуть Германию, потому как ее ожидают в Венеции. Она была с ним нежна, но во всем, что касалось ее амбиций, держалась твердо и решительно. Как-то она показала ему письмо, полученное якобы от сподвижницы Радзивилла, где было написано, что Людовик XV одобряет ее намерение отправиться в Константинополь и заявить о своих правах на российский престол. К тому же в Венеции ее уже ждал Радзивилл. Перед лицом столь убедительных политических доводов несчастному князю Лимбургс-кому ничего не оставалось, как смириться. Он поклялся, что будет любить Тараканову до конца своих дней, и, снарядив для нее величественный кортеж — на что ушли немалые деньги,— проводил ее до Де-Пона. Больше того: он даже признал за нею право, в случае своей безвременной кончины, взять титул княжны Лимбург-Шти-румской и закрепил это на бумаге.

Так что Тараканбва, прибыв 13 мая 1774 года в Венецию, уже представлялась как графиня Пинебергская — так называлось одно из поместий князя Лимбургского.

Тараканова в гондоле поднялась вверх по Большому каналу. Ее встретил сам Радзивилл — он нижайше поклонился новоявленной русской императрице. Гондола доставила Тараканову в ее резиденцию. Но не на какой-нибудь постоялый двор, в гостиницу или частный дом, а прямиком в особняк французского посольства. Прямо как в сказке. Тем не менее документы бесспорно свидетельствуют о том, что Версаль почти признал Тараканову. Еще бы: ведь Огинский был там своим человеком. Став при Людовике persona grata *, он сумел пробудить во французском монархе сочувствие к судьбе Польши. Кроме того, королевские дипломаты ошибочно полагали, будто власть Екатерины II была непрочной. Но действительно ли министры Людовика верили в права Таракановой? Или же тут действовал политический расчет? К сожалению, ответить на этот вопрос однозначно нелегко.

Между тем Тараканова, надежно обосновавшись во французском по

* Persona grata (лат.) — букв, желательная личность; лицо, пользующееся доверием.

сольстве, начала устраивать приемы. А лицезреть ее спешили многие и главным образом — обитатели французской колонии. Посетителей она принимала со всеми церемониями придворного этикета, как и подобает настоящей императрице. Радзивилл с Доманским у нее буквально дневали и ночевали. К ней наведывались английские купцы и аристократы. Итальянцы, однако, тоже не оставались в стороне. Самым желанным из них был некий Мартинелли — впрочем, оно и понятно, поскольку он являлся управляющим Венецианского банка. Но вскоре банкир пресытился обществом Таракановой. Да и немудрено: ведь поляки из ее окружения были бедны, как церковные мыши, а содержать за свой счет целый «двор», пусть и небольшой, оказалось весьма и весьма накладно. Спустя какое-то время Тараканову начали одолевать кредиторы. И вот в один прекрасный день наша княжна без малейших колебаний велела собрать весь свой скарб и подалась в Рагузу. Перед отъездом она созвала польских дворян. На этом импровизированном совете выступил Радзивилл — он выразил надежду в скором времени увидеть княжну на российском престоле. Тараканова встретила его речь благосклонно и премного обнадежила присутствующих, заявив, что сделает все возможное, чтобы наказать виновных и отомстить за все злодеяния, совершенные против Польши.

А Франция по-прежнему оказывала ей покровительство. Французский консул в Рагузе предоставил в ее распоряжение загородную резиденцию, прекраснейшую виллу в окрестностях города — на холме, поросшем деревьями и виноградниками. И снова в ее салоне стали собираться аристократы со всей Европы. Никто из них ни на миг не сомневался в справедливости ее притязаний — они искренне верили, что недалек тот день, когда Тараканова, несчастная жертва политических интриг, заменит нечестивую Екатерину на российском престоле. А княжна подолгу рассуждала о некоем всеевропейском союзе, дипломатическом паритете и насущно необходимых реформах. Судя по всему, она довольно хорошо знала жизнь русского народа и неплохо разбиралась «во всем, что имело касательство к Востоку». Но неужели этого было достаточно, чтобы претендовать на российский престол? Иные в этом все же сомневались. И тогда, дабы разуверить скептиков, Тараканова призвала к себе Радзивилла и показала ему бумаги, среди которых была духовная Петра Великого и еще одна, написанная рукой Елизаветы и закрепляющая за Таракановой право на титулы и корону Российской империи. Таким образом, в своем завещании Елизавета признавала Тараканову родной дочерью и выражала волю, чтобы та сменила ее на престоле и правила под опекой князя Петра Голынтейна. Как отмечает Шалемель-Лакур, Радзивилл нисколько не усомнился в подлин

ности ее бумаг. Поляк не удивился и тогда, когда Тараканова призналась ему, что Пугачев — как раз в это время он, подобно урагану, опустошал российские губернии — никакой не Петр III. В таком случае, кто? А просто, как и она, сын Елизаветы и Разумовского.

— Это мой брат,— утверждала княжна.— И зовут его князь Тараканов.

Тут уж она явно хватила через край. И Радзивилл, прежде всегда такой услужливый, стал посещать ее все реже и реже. К тому же тогда был подписан русско-турецкий мирный договор. И поляки, ненавидевшие Екатерину и Россию, теперь возлагали большие надежды на помощь Турции. Их надежды не оправдались, но в сложившейся политической ситуации авторитет Таракановой стал заметно падать. Однажды ночью у ворот ее виллы нашли раненого человека— в него стрелял из ружья телохранитель Таракановой. Раненым оказался не кто иной, как Доманский. В Рагузе остались недовольны случившимся. Вслед за тем поползли слухи, будто Тараканова — самая настоящая авантюристка. Радзивилл и его ближайшие сподвижники демонстративно покинули Рагузу и вернулись в Венецию. И Таракановой пришлось жить только на собственные средства и те, что перепали ей от Доманского. Однако столь неожиданный поворот в судьбе не смутил ее, и она вовсе не собиралась отступать.

Вскоре ей стало известно, что в Средиземном море находится русская эскадра и что командует ею Алексей Орлов, брат Григория, фаворита Екатерины. Ходила молва, будто он впал в немилость императрицы всея Руси. Тараканова написала Орлову, признавшись, что она — истинная российская государыня, что Пугачев — ее брат, а турецкий султан считает законными все ее притязания. Она также обещала сделать Орлова первым человеком на Руси — ежели, конечно, тот встанет на ее сторону и поможет ей взойти на престол. Но ответа она так и не получила.

А тем временем за нею по пятам, как когда-то в Париже и Венеции, толпой следовали кредиторы. И, как в Париже и Венеции, наша княжна взяла и втихомолку скрылась! Чуть позже она объявилась в Неаполе, в английском посольстве. Английский посол сэр Уильям Гамильтон и его супруга, леди Гамильтон, встречали Тараканову с распростертыми объятиями и обхаживали как настоящую царицу. В Риме, куда она вслед за тем подалась, ее взял под покровительство какой-то кардинал — Тараканову вот-вот должен был признать и папа...

Между тем в Санкт-Петербурге Екатерина И, до сих пор лишь презиравшая авантюристку, теперь уже буквально рвала и метала. Пришло время раз и навсегда покончить с интриганкой, которая становилась уже не на шутку опасной. Кому же доверить столь необычное и деликатное поручение? Екатерина решила не колеблясь — только Алексею Орлову. Тому самому, которому Тараканова имела

42

Предыдущая страница
Следующая страница
Информация, связанная с этой страницей:
  1. Огинский канал

Близкие к этой страницы