Вокруг света 1994-07, страница 59

Это определенно были мужчины, причем вооруженные. Я заметил сверкнувшую на солнце сталь. Возможно, это люди из племени моего врага. Если они обнаружат меня над их бесчувственным товарищем и одетым в завоеванные трофеи — нетрудно представить их реакцию.

Я огляделся по сторонам в поисках убежища или пути к отступлению и увидел, что на некотором расстоянии равнина переходит в низкие, покрытые зеленью предгорья. За ними шли более высокие холмы, поднимаясь все выше и выше сомкнутыми грядами. Еще раз бросив взгляд на далекие фигурки, я понял, что сейчас они скроются в высокой траве вдоль русла реки, которую им придется преодолеть, чтобы достичь места, где стоял я.

Не теряя ни секунды, я повернулся и быстро побежал в сторону холмов. Не снижая темпа, я достиг подножия первых предгорий и рискнул оглянуться; я задыхался, сердце бешено колотилось в груди. Я еще мог различить моего противника — маленький силуэт на огромной равнине. Из высокой травы показалась группа, встречи с которой я пытался избежать, и заторопилась к нему.

Взмокший от пота и дрожащий от усталости, я рванул вверх по пологому склону. На гребне еще раз оглянулся — фигурки уже столпились вокруг поверженного. После чего я стал быстро спускаться по противоположному склону и потерял их из виду.

Через час я оказался на сильно пересеченной местности, отличавшейся от всего, что мне встречалось раньше. Со всех сторон поднимались крутые склоны с громоздящимися в беспорядке валунами, готовыми обрушиться на голову случайного путника. Вокруг — голые красноватые скалы, почти без растительности, за исключением низкорослых деревьев и нескольких разновидностей колючих кустарников; на некоторых были орехи странной формы и цвета. Я расколол несколько штук, ядра выглядели питательными и мясистыми, но я не отважился съесть их, несмотря на голод.

Значительно сильнее голода меня одолевала жажда, но ее я по крайней мере мог удовлетворить, правда, это почти стоило мне жизни. Спустившись по обрывистому склону, я оказался в узкой долине, окруженной утесами, у подножия которых в изобилии рос орешник. Посреди долины было небольшое озеро, наполненное, видимо, родниковой водой. В центре вода непрерывно бурлила, и узкий ручей вытекал из него в долину.

Я нетерпеливо приблизился к воде, лег на зеленый бережок и погрузил лицо в кристально чистую воду. Я понимал, что для человека с Земли она тоже может оказаться смертельной, но настолько обезумел от жажды, что решил рискнуть. Она была с необычным привкусом, который потом я всегда находил в воде Альмарика, но восхитительно холодна и освежаюдца и настолько приятна для моих запекшихся губ, что, утолив жажду, я остался лежать, наслаждаясь ощущением покоя. Это было ошибкой. Ешь быстро, пей быстро, спи чутко и не медли ни в чем — вот первейшие законы дикой природы, и недолгой будет жизнь того, кто ими пренебрежет.

Солнечное тепло, булькание воды, чувственное ощущение расслабленности после усталости и жажды — все это подействовало, как наркотик, и убаюкало меня до полудремы. Должно быть, какой-то подсознательный инстинкт предупредил меня, когда слабый шорох, не вписывающийся в журчание родника, достиг моих ушей. Прежде чем мозг осознал, что звук исходит от крадущегося сквозь высокую траву массивного тела, я перекатился на бок, ухватившись за кинжал.

Я был оглушен громовым ревом, одновременно что-то пронеслось в воздухе, и гигантское тело обрушилось на то место, где я лежал мгновением раньше, да так близко, что его растопыренные когти задели мне бедро. У меня не было времени определять природу напавшего существа — я только смутно уловил, что оно огромно, ловко и похоже на кошку. Я мгновенно откатился в сторону и тут же ощутил невыносимую боль от рвущих мою плоть лап, а в следующее мгновение ледяная вода поглотила нас обоих. Вой, напоминающий кошачий, прервался на середине, похоже, взвывший зверь захлебнулся, и рядом со мной послышался сильный плеск и бултыхание; когда же я всплыл на поверхность, то увидел, что длинное мокрое тело исчезает в зарослях у скал. Что это было, я не мог сказать, оно напоминало скорее леопарда, чем что-либо другое, но и было больше любого из виденных мной леопардов.

Внимательно осмотрев берег и не увидев никаких других врагов, я выбрался из озера, дрожа от ледяной ванны.

Кинжал по-прежнему оставался в ножнах. Я не успел его выхватить, и хорошо, что не сделал этого. Если бы я не скатился в воду, увлекая за собой напавшего на меня зверя, то наверняка бы погиб. Очевидно, как и всем кошкам, ему было присуще отвращение к воде.

Я обнаружил глубокую рану на бедре и четыре царапины поменьше на плече, где прошлась когтистая лапа. Из ноги обильно текла кровь, я сунул ее в ледяную воду, выругавшись от обжигающего холода. Когда кровотечение остановилось, нога почти онемела.

Я оказался в затруднительном положении. Я был голоден, наступала ночь, нельзя было предугадать, вернется ли лео~ пардоподобный зверь или меня атакует другое животное-людоед; более того — я был ранен. Цивилизованный человек слаб и легко уязвим. Такая рана в цивилизованном мире — достаточная причина для нескольких недель в больнице. Будучи, по земным меркам, крепким и сильным, я впал в отчаяние после исследования раны, не представляя, как ее залечивать. Я перестал быть хозяином положения.

Холодное дуновение ветра подсказывало, что ночь не будет такой теплой, как день, и я двинулся к скалам в надежде найти пещеру. В этот момент злобный крик, донесшийся со стороны входа в долину, заставил меня обернуться. На гребень вышла, как мне показалось на первый взгляд, стая гиен, правда, их вой был куда более кровожадным, чем их земных сородичей. Не было никаких иллюзий относительно их целей — они охотились за мной.

Острая необходимость заставляет забыть о травмах. Мгновенье назад я болезненно хромал. Сейчас же я мчался к скалам в таком темпе, словно был свеж и невредим. С каждым шагом бедро простреливала невыносимая боль, из вновь открывшейся раны хлынула кровь, но я сжал зубы и удвоил усилия. Мои преследователи залаяли и понеслись следом с такой скоростью, что я уже не надеялся добежать до деревьев у скал прежде, чем они набросятся на меня. Меня едва не хватали за пятки, когда я ввалился в низкорослые заросли, вскарабкался на распростертые ветви и облегченно вздохнул. Но, к ужасу моему, они полезли вслед за мной! Бросив отчаянный взгляд вниз, я понял, что это не были настоящие гиены; они отличались от известной мне породы точно так же, как все на Альмарике слегка отличалось от ближайших земных аналогов. Эти звери обладали кривыми, как у кошек, когтями и достаточно близким к кошачьему строением тела, что позволяло им карабкаться не хуже рыси.

В отчаянии я был готов повернуться лицом к ним и вступить в схватку, но вдруг увидел прямо над головой выступ на скале, где от выветривания образовалась глубокая ниша. Перебравшись по ветвям на скалу, я взобрался по опасному склону, втащил свое исцарапанное и разбитое тело на выступ и растянулся на нем, глядя вниз на моих преследователей, сгрудившихся на самых верхних ветвях и воющих, как заблудшие души. Видимо, они не умели карабкаться по скалам, хотя одна из тварей попыталась запрыгнуть на выступ и, отчаянно цепляясь когтями за каменный склон, с диким визгом свалилась вниз. Больше гиены не пытались до меня добраться.

Но и свой пост не покинули. Высыпали звезды, странные незнакомые созвездия бледно засверкали на темном бархате небосклона, над скалами взошла огромная золотистая луна и залила холмы таинственным светом; но подо мной по-прежнему сидели мои стражи, изливая ненависть и животный голод в вое.

Воздух был ледяным, голые камни, на которых я лежал, покрылись инеем. Руки и ноги застыли и онемели. Я наложил на ногу жгут из пояса, видимо, во время бега я порвал какие-то маленькие вены, задетые при ранении, и продолжающееся кровотечение вызывало тревогу.

Никогда в жизни я не проводил более скверной ночи. Я лежал на покрытом инеем каменном выступе и дрожал от холода. Снизу на меня были устремлены горящие глаза. Над темными холмами раздавались рычание и вопли неизвестных чудовищ. Ночь взрывалась лаем, воем и криками, И посреди всего этого я лежал голый, израненный, продрогший, голодный, напуганный, как мог лежать в эпоху палеолита кто-либо из далеких предков на моей планете.

Мне стало понятно, почему наши дикие предки-поклонялись Солнцу. Когда холодная луна наконец скрылась и над далекими скалами п<?казался золотой край солнца Альмарика, я едва не заплакал от радости. Подо мною рычали и потягивались гиены, время от времени разражаясь

57