Вокруг света 1994-08, страница 41

навеса и отказываюсь верить глазам: моему взору открывается живописная картина — куда ни кинь взгляд, кругом ослепительно яркая, сочная зелень. Приглядываюсь более внимательно и вижу впереди не один остров, а несколько. На юге — гористая, поросшая изумрудной растительностью, прекрасная, как Эдем, земля. Горы, кажется, выступают прямо из моря и достают до облаков. К северу — другой остров, увенчанный высоким остроконечным пиком. А прямо по курсу — небольшой островок с плоской, как стол, вершинои; он виден как на ладони, охваченный буйством красок. До островка миль пять, от силы десять. Меня несет прямо к нему. В северной его части виднеются отвесные утесы, о которые, пенясь и грохоча, разбиваются волны Атлантики. На юге берег совершенно ровный и заканчивается у моря длинным пляжем, над которым возвышаются белые домики.

Но подступы к заветной суше могут оказаться коварными. Если я буду приставать к берегу с севера, мой плот, вероятнее всего, разобьет о скалы. Если же решу подойти с юга, придется грести что есть мочи, чтобы преодолеть широкую полосу рифов. Я еще не знаю, куда направлю свое утлое суденышко, однако ж в одном я уверен точно: как бы то ни было, мое полное невзгод и опасностей плавание завершится сегодня после полудня.

Я включаю аварийный радиобуй и направляю плот в обход южной оконечности острова. Там, с другой стороны, море должно быть поспокойнее, и мне не придется брать штурмом буруны, которых с наветренной стороны видимо-невидимо. С подветренной же, даже случись что с плотом, я сумею добраться до берега вплавь. А пока надо подумать, как себя обезопасить. Я обмотаюсь поролоновой подушкой и обвяжусь веревкой. Подушка, подобно поплавку, удержит меня на плаву и защитит от острых, как ножи, коралловых рифов. Еще надо будет разрезать навес, чтобы не угодить в него как в ловушку; кроме того, кусками ткани можно обернуть руки и ноги — опять-таки с целью самозащиты.

Я осматриваю свои пожитки и решаю выбросить в море все ненужное. С собой возьму лишь самое необходимое, и главное — аптечку первой помощи...

Каждая набегающая волна приносит новые звуки. Ррр-ры-ы... Ррр-ры-ы... Рокот все нарастает. Господи, так ведь это же моторная лодка! Шум приближается со стороны острова — мотор рокочет в каких-нибудь двух-трех сотнях ярдов. Не успеваю я это осознать, как впереди, прямо по курсу, из волн выныривает остроносый баркас. Он несется против волны, то взлетая на гребень, то обрушиваясь вниз в ореоле брызг и пены. Потом снова взбирается на волну и скользит, лавируя и подходя все ближе. Я вижу — лодка небольшая, метров шесть в длину, сделана из грубой древесины и выкрашена белой краской, с зеленой полосой вдоль борта. Три темнокожих человека настороженно глядят

в мою сторону. Я вскакиваю на ноги, машу им руками и что есть силы кричу: «Привет!» Они слышат меня и машут в ответ. Господи, неужели я спасен! Не могу в это поверить, просто не могу... У двоих, сидящих в лодке, кожа цвета красного дерева, у третьего — цвета шоколада. Человек за рулем — в широкополой соломенной шляпе, которую того и гляди сорвет ветром, расстегнутая ковбойка развевается сзади, точно флаг. Баркас сбавляет ход и останавливается. Все трое примерно с меня ростом; они что-то кричат друг дружке на непонятном языке. Их речь кажется мне мало похожей на человеческую. Еще бы, ведь я почти три месяца не видел и не слышал людей.

— Испанцы? — кричу им.

— Нет, нет! — слышу в ответ. И еще что-то.

Parlez-vous francais ? — спрашиваю. Но ответных слов-разобрать не могу — люди в лодке орут в один голос. Показываю рукой в сторону земли и спрашиваю по-другому: — Что это за острова?

— А-а-а! — похоже, они наконец поняли. — Гваделупа, Гваделупа.

Говорят по-французски, однако никогда прежде не доводилось мне слышать столь ужасное произношение. Позже я узнал, что спасители мои — креолы и разговаривают на странном наречии, смеси французского с китайским. Самый черный из них, как оказалось, говорит по-английски, но с сильным креольским акцентом.

Наши суденышки пляшут на волнах в сотне метров друг от друга. После недолгого молчания креолы спрашивают:

— Эй, приятель, ты что здесь забыл? Ловишь что-нибудь?

— Я болтаюсь в океане уже семьдесят шесть дней.

Они переглядываются и о чем-то спорят. «Наверно, не верят», — думаю про себя.

— И хочешь добраться до нашего острова?

«Конечно, хочу», — думаю я, но пока ничего не говорю.

Прошлое, настоящее и будущее самым причудливым образом вдруг сливаются для меня в одно неразрывное целое. Только теперь я понимаю: борьба за жизнь закончена, и я выщел победителем. Судьба одаривает меня лучезарной улыбкой.

Креолы, должно быть, заметили парящих над волнами фрегатов — знак, что идет косяк рыбы, — и направили баркас в открытое море. Судя по виду, спасители мои не из самых зажиточных и скорее всего едва сводят концы с концами. Рыбаки смотрят на меня в нерешительности и молчат. Я понимаю — они пришли вовсе не за мной, а за рыбой. И говорю:

— У меня все в порядке. Воды хоть отбавляй. Я обожду. А вы ловите, ловите!

Креолы снова молча переглядываются. Наконец один из них включает мотор и направляет баркас в то место, где собралась рыба. По маленьким буквам на корме читаю название лодки: «Клеменс». Она появляется то с одной стороны от меня, то с другой — рыбаки, увлеченные ловлей, не забывают, однако, справиться, действительно ли со мной все в порядке. Вот «Клеменс» опять проскальзывает совсем рядом, и один из креолов протягивает мне коричневый бумажный сверток. Я открываю его и вижу: сказочный подарок — слипшиеся ломтики мякоти кокосовых орехов, посыпанные крошками красного сахара. *

— Coco sucre ! — кричит кто-то из моих спасителей, когда баркас в очередной раз удаляется к месту лова.

Мое лицо расплывается в счастливой улыбке. Боже, я уже забыл, что такое настоящее счастье. Сахар и фрукты — все сразу! Я беру ломтик кокоса, кладу на язык и безмерно наслаждаюсь, чувствуя, как он медленно тает во рту...

Постепенно рыб вокруг становится все меньше. За каких-нибудь полчаса баркас набивается почти доверху — рыбаки довольны уловом. А я слежу за ними, не в силах сдержать слезы радости.

Солнце медленно подбирается к зениту, я вдруг чувствую неимоверную усталость и неодолимое желание поскорее оказаться на твердой земле. Наконец креолы закругляются — рыбная ловля закончена. А вместе с нею завершается мое долгое, тревожное плавание.

Перевел с английского Ю.СУПРУНЕНКО

1

Вы говорите по-французски (фр.)З ^ Засахаренный кокос (фр.).

39