Вокруг света 1994-09, страница 13

— Но я никогда с ним не встречался! А о чем он еще говорит с королем, кроме того, что просит убить меня?

— Не знаю. Какие-то грязные вещи. Это видно из того имени, которое местные дали ему. Я думаю, однако, — добавил он шепотом, — что у него есть что делить с бурами, приехавшими сюда для подписания договора. По меньшей мере однажды, когда я переводил, а Дингаан ворчал, что даст им земли не больше, чем понадобится, чтобы закопать их, Перейра заявил ему то, что он, король, подпишет пером, может быть легко стерто копьем.

— Правда? А что же ответил король?

— Он засмеялся и сказал, что это правда... Но не надо повторять этого, Куотермэн, если это дойдет до ушей Дингаана, мне не жить. Ты хороший человек, и я выиграл большое пари на том последнем грифе, поэтому хочу дать тебе совет. Думаю, ты им воспользуешься. Уезжай отсюда как можно быстрее и позаботься о вашей мисс Мараис. Дингаан домогается ее, а то, чего он хочет, он обычно получает.

Потом, не ожидая благодарности с моей стороны, он повернулся и исчез среди зулусов, сопровождавших нас из любопытства, оставив меня гадать, прав ли был Дингаан. называя этого юношу лгуном. Его рассказ в целом совпадал с тем, что говорил сам король, и я подумал, что не такой уж он и лжец.

Я пошел прямо к хижине, закрепленной за Ретифом в небольшом соседнем краале, выделенном нам для размещения. Здесь я застал команданта сидящим на кафрском стуле и мучительно составлявшим письмо на листке бумаги, уложенном на коленях.

Он поднял глаза и спросил, как я поговорил с Дингааном, нисколько не расстроившись оттого, что я нарушил его занятие.

Выслушал меня молча, а потом сказал:

— Это странная и мрачная история, Аллан, и, если это правда, то Перейре еще более страшный негодяй, чем я считал до сих пор. Но я просто не могу поверить в это. Думаю, что Дингаан обманул тебя из личных соображений, я имею в виду заговор с целью убить тебя.

— Может быть, командант, не знаю. И это меня не очень заботит. Но я уверен, что он не лгал, когда говорил, что выкрадет мою жену для себя или Перейры.

— И что же ты собираешься делать, Аллан?

— Я намереваюсь, с вашего позволения, командант, послать Ханса обратно в лагерь с письмом к Мари и попросить ее тихо переехать на ферму, которую я выбрал ниже по течению, я о ней вам говорил, и там ждать меня, пока я не вернусь.

— Думаю, этого не нужно делать, Аллан. Но, если тебе очень хочется, сделай так, поскольку самого тебя я отпустить не смогу. Только не посылай этого готтентота, он перепугает весь народ. Я пошлю сейчас гонца в лагерь, чтобы он сообщил о нашем благополучном прибытии и хорошем приеме у Дингаана. Можешь передать с ним свое письмо, в котором ты должен сказать жене, что если она с Принолоо и Мейерами надумает ехать на ферму, то пусть едут без особых разговоров — мол, просто хотят сменить жилище, и все. К утру мое письмо будет готово, — добавил он с усмешкой.

— Готово-то готово, а что делать с Перейрой и его проделками?

— Опять этот Перейра, будь он проклят, — воскликнул Ретиф, ударив кулаком по доске. — При первом же удобном случае я поговорю с Дингааном и этим английским парнем, Холсте дом. Если я пойму, что они говорят мне то же, что и тебе, я обвиню Перейру в предательстве. Пусть его Бог осудит! Застрелю подлеца. Сейчас пока лучше ничего не предпринимать, но глаз с него не спускать, иначе будет паника в лагере. А если обвинение не подтвердится?.. Ладно, иди пиши письмо и дай мне закончить мое.

Я пошел и написал письмо, йо рассказал Мари далеко не все из того, что мне было известно. Я просил ее вместе с Принолоо и Мейерами, если они согласятся (они согласятся!), не мешкая собраться и ехать на ферму, которую я заложил в 30 милях от Бушмен-ривер под предлогом осмот

ра домов, строившихся там. А если те не поедут, я просил ее ехать одну со слугами-готтентотами или любыми другими спутниками, которые согласятся.

Это письмо я отдал Ретифу, сначала прочитав ему, и он нацарапал внизу: «Я видел написанное и одобряю это, зная всю историю — правда это или ложь. Делай так, как приказывает тебе муж, но не говори об этом в лагере никому, кроме тех, кого он упоминает. Питер Ретиф».

Посланник уехал на рассвете и передал письмо Мари.

На следующий день было воскресенье. Утром я отправился навестить преподобного мистера Оуэна, миссионера, и он мне очень обрадовался. Он сообщил, что Дингаан в добром расположении духа и просил его, Оуэна, набросать текст договора о предоставлении требуемых земель бурам. Я задержался в хижине Оуэна по разным делам, а потом вернулся в лагерь.

Во второй половине дня король устроил для нас большой военный танец, в нем приняло участие 12 тысяч воинов. Это был завораживающий, прекрасный спектакль, участвовали в котором не только люди, но и животные.

На третий день — 5 февраля — снова состоялись танцы и показательные бои, столь длинные, что мы начали уже уставать от всех этих забав дикарей. К вечеру Дингаан послал за командантом и его людьми и просил их прийти, заявив, что собирается обсудить договор. Они пошли, но всего три или четыре человека, среди них был и я, мы были допущены к Дингаану, остальных задержали на расстоянии, и они могли видеть нас, но не слышали разговора.

Дингаан представил бумагу, написанную преподоб-

Во второй половине дня король устроил для нас большой военный танец.

11