Вокруг света 1995-01, страница 39

— Спасибо, Дж.Р., — сказал я. Старый пройдоха сам не верил тому, что говорит.

После этого Дж.Р. взял быка за рога:

— Майк, я надеюсь, ты читал эту чепуху насчет доктора Аккермана и его машины времени.

— Ага. Но если вы решили отправить меня к этому старому пожинателю лавров, то я пас. Я видел, как утром тот парень размазался по всей Пятой улице, я слышал, как Билли Ларсон рассуждает о солнечных пятнах, и на сегодня с меня довольно. Как-нибудь в другой раз.

И тогда Дж.Р. выложил бомбу.

— «Глобус», — провозгласил он, — приобрел машину времени.

Ноги у меня подкосились.

На моем веку «Глобус» немало почудил, но этот номер был почище всего.

— Чего это ради? — спросил я слабым голосом, и Дж.Р. принял вид оскорбленной добродетели, но быстро оправился и склонился ко мне через стол.

— Майк, ты только подумай. Прикинь возможности для газеты, которые открывает машина времени. Другие газеты будут рассказывать, что произошло или что происходит, но чтобы узнать, что произойдет, всем придется читать «Глобус».

— Могу предложить девиз: «Читайте преждевременные новости!»

Он не понял, шучу я или говорю всерьез, и немного выждал, прежде чем продолжить:

— Допустим, началась война. Другие газеты могут сообщить, что происходит в текущий момент, но мы можем поступить лучше. Нам по силам сообщить, что будет — кто победит, кто проиграет. Какие будут битвы. Сколько война продлится...

— Но, Дж.Р., этого нельзя делать! — воскликнул я. — Неужели вы не понимаете, какую устроите чертову неразбериху. Если одна из сторон будет знать, что потерпит поражение...

— Это относится не только к войнам. Возьмем спорт. Футбол, к примеру. Все так и сгорают от нетерпения узнать прямо сейчас кто кого побьет — Миннесота Висконсин или наоборот. А мы запрыгиваем в машину времени и отправляемся вперед, в следующую субботу. А в день перед матчем публикуем статью с фотографиями и все такое. — Дж.Р. потер руки в предвкушении триумфа и довольно мурлыкнул. — Старик Джонсон из «Стандарт» будет просить у меня милостыню, — злорадствовал он. — Я заставлю его пожалеть о том дне, когда он впервые увидел газету. Я пущу его по ветру. Я отправлю репортеров на день вперед...

— Да на вас обрушатся все спортивные жучки! — крикнул я. — Неужто вам неизвестно, что каждую субботу на футбольных матчах делаются ставки на миллионы долларов?! Неужто вы не ведаете, что творите?! Вы же выведете из игры все кассы, весь тотализатор. Стадионы закроются. Никто и гроша ломаного не даст за то, чтобы посмотреть игру, о которой можно прочитать заранее. Вы выведете из игры профессиональные бейсбольные и студенческие футбольные команды, боксеров и всех остальных. Какой смысл устраивать показную драку, если публика и так знает, кто победит?!

Но Дж.Р. только ликующе захохотал и потер руки.

— Ежемесячно первого числа мы будем публиковать котировку акций на будущий месяц, — не унимался он. — Эти газетки пойдут по сотне зелененьких за штуку.

От его восторга по поводу собственных идей у меня засосало под ложечкой. В его руках оказались невероятные силы, а он не имел к ним никакого почтения, то ли по слепоте своей, то ли из упрямства.

Эти силы могли отнять у каждого жителя Земли последние крохи счастья. Разве может быть счастлив человек, видя, как происходит неизбежное и предначертанное?

Эти силы могли повергнуть в хаос весь мир. Они могли вознести или низвергнуть любого человека, вещь или организацию, вставшие на их пути.

Я попробовал зайти с другой стороны.

— А что, если трюк с машиной не сработает?

— У меня есть надежные гарантии. Пока мы публиковали заявления доктора Аккермана, оценив их по досто

инству, другие газеты занимались насмешками над ним. Поэтому он предоставил нам исключительное приоритетное право на приобретение и использование своего открытия. Это стоило немалых денег, целую кучу денег, но мы сделаем из нее две кучи.

Я пожал плечами:

— Лады, валяйте. Я только не понимаю, какого черта вам понадобился я.

— Потому, — Дж.Р. прямо-таки лучился от восторга, — что ты совершишь первое путешествие в машине времени!

— Что?! — вскрикнул я.

Дж.Р. кивнул:

— Ты и фотограф Герб Гардинг. Тебя я вызвал первым. Вы отправляетесь завтра утром, для начала лет на пятьсот в будущее. Сделаете там снимки, а когда вернетесь, ты напишешь очерк, и мы пустим его в субботнем выпуске на всю первую полосу. Как выглядит город пятьсот лет спустя? Какие произошли изменения? Кто там мэром? Что носят женщины в осеннем сезоне 2450-го? — Он осклабился. — А еще ты можешь сообщить, что «Стандарт» больше не выходит. А так это или нет, узнаешь. Старик Джонсон прямо-таки лопнет от злости, когда прочтет это в твоем очерке.

Конечно, я мог отказаться, но тогда он послал бы кого-нибудь еще и заимел бы на меня зуб. Хорошая газетная работа не валялась на дороге и в процветающем 1950-м, хотя даже высший взлет 1929-го года казался, по сравнению с ним, просто нищенским прозябанием.

Так что я согласился, а через полчаса обнаружил, что возможность стать первым путешественником во времени почти не вызывает во мне трепета, ибо я буду не самым первым. Док Аккерман несколько лет разъезжал на своей машине — достаточно часто и достаточно далеко, чтобы доказать, что эта штука работает.

Но когда я пытался обдумать перспективы, то приходил в полнейшее замешательство. Очень уж все это было нелепо. Не сама идея путешествий во времени, в ней-то я не сомневался — Дж.Р. не такой уж дурак, и прежде, чем вложить денежки в эту машину времени, наверняка вытребовал железные позлащенные доказательства, что она сработает, как надо.

Нет, меня беспокоили возможные осложнения. И чем больше я думал, тем больше это меня смущало и тревожило.

Ну, скажем, с помощью машины времени репортер отправляется в будущее и делает репортаж о смерти человека, и привозит фото1рафии с его похорон. Эти фотографии можно взять и опубликовать за много лет до его смерти. А этот человек прочтет газету и будет в точности знать час своей смерти, и увидит себя возлежащим в гробу.

Десятилетний мальчишка узнает, что однажды будет избран президентом Соединенных Штатов, просто прочитав «Глобус». А нынешний президент, собираясь остаться на третий срок, может узнать о своей политической карьере, если только «Глобус» вздумает ее опубликовать.

Кто-то может прочесть, что завтра погибнет в автокатастрофе. А если он будет знать, что вот-вот умрет, то может предпринять какие-то меры против этого. Но можно ли предотвратить собственную смерть? Можно ли изменить свое будущее? Или будущее застыло в жесткой, неизменяемой форме? Если, скажем, что-то предначертано в будущем, так ли обязательно этому предначертанию исполняться?

И чем больше я об этом думал, тем большей дичью мне все это представлялось, но я не мог запретить себе об этом думать. А чем больше думал, тем сильней пухла моя голова.

И тогда я взял да и пошел к Датчмену.

Луи был за стойкой, и когда он протянул мне первый стакан пива, я сказал:

— Что за чертов мир, Луи!

— Чертовски верно, Майк, — ответил тот.

Я выпил море пива, но так и не захмелел. Я был как огурчик, и это меня огорчало, по моим понятиям, я имел полное право нагрузиться. И все это время у меня продолжала пухнуть голова от вопросов и неразрешимых загадок.

Мне следовало попытать что-нибудь покрепче пива, но если я смешиваю напитки, у меня бывает жуткое похмелье, так что я оставил эту мысль.

37