Вокруг света 1995-11, страница 25

господин Озал. Мы сворачиваем с дороги и останавливаемся на краю сжатого поля. Золотое жнивье пшеницы, но непривычно высокая стерня. Здесь и было Большое русское военное кладбище, созданное стараниями того же генерала Кутепова; в 1921 году был открыт Галлиполийский памятник, позже разрушенный землетрясением. Сейчас на поле — ничего, кроме старых бетонных плит, поставленных вертикально и образующих подобие большого корыта. Возле плит выросло ореховое дерево. Ближе к дороге стоят развалины какого-то двухэтажного строения, заросшего виноградом. Видно, что виноград когда-то заплетал открытую веранду на втором этаже. Тут же растет огромная алыча, крупные желтые плоды которой буквально ковром устилают землю. Вдалеке видны кварталы Гелиболу, и блестят полоской воды Дарданеллы...

Уже вернувшись в Москву, я разыскал в воспоминаниях галлиполийцев, что, посетив в 1965 году дорогие для них места, кладбища они не увидели. Среди обработанных полей оставался нетронутый участок, заросший травой, на котором крестьяне устроили водоем, чтобы поить скот. В воспоминаниях удалось также найти ответ турецких властей парижскому журналу «Часовой». В ответе, которого безуспешно добивался журнал русской военной эмиграции и получил только благодаря вмешательству почетного члена Общества галлиполийцев бельгийского полковника де Роовера, сообщалось, что русские могилы перенесены на другие кладбища. Но господин Озал ничего не говорил нам о том, что русские могилы находятся в другом месте. Зато он точно знал, где похоронен один русский, и повез нас туда.

Мы приехали к прекрасно содержащемуся мемориалу английских и французских солдат и офицеров, погибших во время Восточной (более известной нам как Крымской) войны 1854-56 годов. Видимо, на территории России погибших хоронить не стали, а

до родины довезти не смогли. Со временем мемориал вошел в черту города. Мне объяснили, что за могилами и памятниками ухаживает турецкий сторож и его семья, а платят ему англичане и французы. А ведь до конца 30-х годов точно так было и на русском военном кладбище! Сохранилось даже имя сторожа — Исмаил Исан и упоминание о его доме неподалеку от входа (теперешние развалины под высокой алычой, заросшие виноградом). И платило ему за работу Общество галлиполийцев, образованное в 1921 году и с 1924 года находившееся в Париже.

Господин Озал подвел нас к одной из больших серых плит: «Здесь лежит русский!» Начало надписи по-французски: сын генерала Федорова и дальше по-рус-ски, и так трогательно, по-домашнему — «Шурик Федоров, 1912— 1920». Восьмилетний мальчик, умерший, вероятно, одним из первых. Союзники снизошли к просьбе русского генерала, потерявшего малолетнего сына... Так Шурик Федоров и остался для нас единственным из 342 русских, нашедших упокоение в земле Галлиполи.

День начал клониться к вечеру, мы распрощались с нашим турецким провожатым и заторопились к последнему намеченному «объекту» — месту русского военного лагеря. Мы без труда нашли его по плану, сделанному то-пографами-галлиполийцами в 1921 году и помещенному в одном из сборников воспоминаний. По шоссе, к западу от окраины города до места оказалось 7 километров.

И вот перед нами «Долина роз и смерти» с пересохшей летом речкой Беюк-дере. Ее каменное русло уходит к подножию гор, за которыми вот-вот скроется солнце. Сейчас голой долину уже не назовешь. По обоим берегам реки — густые заросли ив, растущих, вероятно, благодаря весенним запасам воды. Кругом — возделанные поля ку-курузы и подсолнечника, ухоженные виноградники. Змей, досаждавших англичанам, мы, к счастью, не видели, а вот заросли шиповника встречаются часто. Работают небольшие юркие

трактора, снуют грузчики. Кипит новая жизнь, и ничто уже не напоминает о строе военных палаток, о выложенных галькой на линейке галлиполийского лагеря словах: «Помни, что ты принадлежишь России».

Летом 1921 года части русской армии, закончив «Галлиполийское сидение», начали покидать лагерь. Их путь лежал в Сербию и Болгарию. Они уходили с оружием, которое отказались сдать французским властям, так и не решившимся взять его силой. Уходили, отдавая почести приютившему их городу. Жители Галлиполи поднесли А.П.Кутепову адрес, а французский комендант, расчувствовавшись, сказал Александру Павловичу, что его уважение к русским неизмеримо возросло. Русские части уходили, выполнив завет воинского устава «стойко переносить тяготы и лишения службы». Уходили в неизвестную жизнь, как уходили русские военные в чеховских «Трех сестрах»: бодро, стройными рядами, с оркестром. «Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить! О Боже мой! Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь».

С дождливого ноябрьского дня 1920 года, когда первые русские сошли на пристань в Галлиполи, прошло 75 лет. Многое произошло за эти годы. И хотя покой на родной земле все никак не наступает, приближая его, следовало бы в знак примирения, обретения памяти, восстановить Галлиполийский памятник — часть нашей истории, символ преодоленных страданий и верности России.

Стамбул — Гелиболу

Гонорар за этот очерк автор просит перечислить на восстоновление Галлиполийского памятника.