Юный Натуралист 1968-05, страница 52

Азовская fibtJau/ca

После многолюдья курортных побережий южный берег Азовского моря может показаться пустынным. Нет здесь ни санаториев, ни шумных домов отдыха. .Только белые хатки небольших рыбачьих поселков жмутся поближе к воде.

Я попал в эти края, когда в Подмосковье еще белели снега, а здесь уже вовсю цвела бледно-розовая алыча и безумствовали соловьи. И прожил до осени, около самого моря, среди смуглолицых, медлительных, упрямых и отважных рыбаков.

Рыбачил я только в лимане. В море рыбачить не приходилось. В море только купался да загорал на его пляжах. Наблюдал, как по зеленоватому простору, сверкая полированными боками, ходят черные веселые дельфины. Вставал среди ночи, чтобы полюбоваться колдовским блеском прибоя, когда море «горит». С наслаждением вдыхал его целебные бодрящие запахи. Но на дальнейшее сближение не шел. Говоря откровенно, я чувствовал к нему какую-то опасливую почтительность. Чаще всего оно волновалось, шумело, и сварливые волны ставили чуть не на попа лодки смельчаков, споривших с его разгулом.

Но вот я поближе познакомился с одним местным рыбаком.

Звали его Петро. Был он уже в возрасте, коренаст, с крупными чертами лица, с большими, навыкате серыми глазами. Говорил натужно и напоминал почему-то мне старого пирата из повестей Стивенсона.

В одно прекрасное утро он стукнул в мое окошко. А через полчаса мы взяли направление на дальний птичий гомон. Известно, где чайки, там и рыба.

Сознаюсь, с непривычки меня здорово качало, а когда мы бросили якорь, показалось, что качка еще усилилась. Впрочем, поклевки начались немедленно.

В море обычно ловят на спиннинг. Только вместо блесны привязывают груз, а чуть выше прикрепляют один над другим несколько поводков с крючками, наживленными кусочками жесткого лиманного червяка.

И вот после одного из забросов я ощутил очень резкую поклевку, после чего лесу сильно потянуло в сторону. Дергая шнур, рыба отчаянно сопротивлялась. Все же я благополучно справился с ней и, вытащив, подивился. Серебристая, темноспинная, какая-то на редкость плотная, сбитая, словно литая, была⁴ она не так уж велика, так на полкило... Таранка не таранка! Голавль не голавль!

— Что за диковина? — обернулся я к Петро.

— Так то ж рыбчик! — воскликнул он, изменив обычной невозмутимости. — Ба-чите? Так то ж наш замечательный кубанский рыбчик!