Юный Натуралист 1969-06, страница 16

15

в рассказе, и выглядывать из него птенцы смеющегося зимородка не могут. Но эти небольшие биологические отклонения можно простить автору, как и очеловечивание его героев. Ведь все это Лесли Риис делает сознательно, чтобы рассказ был живым и интересным, чтобы не оставить нас равнодушными. Мы радуемся и огорчаемся вместе с его героями, гордимся их храбростью и сочувствуем в их нелегкой борьбе за существование.

Книги Лесли Рииса пользуются большим успехом как у взрослых, так и у юных читателей и переведены на многие языки мира.

ее в этот вечер был буквально заполнен звуками. Совиный крик, щебетанье, свист — прямо какая-то перекличка птиц. И кукабары принимали в этом шуме самое живое участие: они откидывали головки, украшенные большими клювами, и заливались громким смехом.

И было-то их всего на эвкалиптовом дереве шесть, а казалось, что птиц там по крайней мере двадцать — так весело и громко они смеялись. Обычно кукабары любят смеяться на заходе солнца. Но на этот раз у них были особые причины для смеха. Совсем особые.

У Курингаи и Кинкулы родились три маленьких птенца. Птицы сообщали о своей радости, выражая восторг веселым смехом.

— Карк, карк, — кричали птенцы.

Они открывали рты и требовали еды.

— Уже ночь, — сказал отец. — Хватит на сегодня. Завтра я вас накормлю.

— Маленький очень прыткий, как мы его назовем? — спросила мама Кинкула.

Отец подумал немного и ответил:

— Керри-Керри. Пожалуй, это хорошее имя. Оно означает «самый первый». Ведь он вылупился первым! А остальных назовем Карила и Каланг.

— Карила — южный ветер, а Каланг — красивый. Хорошо, — одобрила мама.

И они присоединились к своим детям и вскоре крепко уснули.

Назавтра папа Курингаи проснулся раньше других пернатых обитателей леса. Небо только алело на востоке, а он уже сидел на соседнем кусте.

Детеныши кукабары росли быстро. Через три недели это были три самых уродливых птенца во всем лесу. Они как бы целиком состояли из огромных клювов и больших ног. Их перья, еще не совсем выросшие, торчали во все стороны. Курингаи очень много работал, чтобы накормить их.

Однажды солнце палило нещадно. Разные пичужки дремали на деревьях. Задремал и Курингаи, но одним глазом следил за землей и гнездом. Там царила тишина.

Мама Кинкула тоже вздремнула. Казалось, что и дети спят, но это только казалось.

— Карила, — прошептал Керри-Керри, — тебе не хотелось бы выбраться отсюда?

— Не слишком ли мы малы? — ответила осторожная Карила.

— Конечно, но я хочу видеть мир, летать, как отец, и ловить гусениц, маленьких ящериц.

— И я, — прошептала Карила. — Давай посмотрим, что делается кругом.

И два птенца, осторожно прыгая, чтобы не разбудить мать, добрались до края гнезда. Керри-Керри выглянул.

— Ой, как далеко до земли!

Карила тоже посмотрела вниз.

— Я думаю, лучше нам вернуться, — пролепетала она.

Керри-Керри прекрасно знал, что сидеть на краю гнезда опасно для не умеющего летать птенца, но он был в восторге от леса, неба, травы. Ему так хотелось скорее расправить крылья и летать, летать.

Только клювы птенцов были видны из гнезда, но это не значило, что малышей никто не заметил. Их увидели и сорока с соседнего дерева и разные пичужки. Но хуже всего, что их заметила и огромная ящерица, которая любила охотиться на птенцов. Она быстро поползла по дереву к гнезду, откуда выглядывали ничего не подозревавшие кукабарята. У ящерицы были крепкие, острые когти. Она легко и бесшумно двигалась. А Керри-Кер^и все шептал сестре:

— Ну, побудем еще немного.

Все ближе и ближе страшный враг. Еще момент... Но что это? Вдруг раздался крик, тревожный и громкий. Это сосед-кукабара заметил с другого дерева страшного врага и поднял тревогу. Его крик услышал Курингаи. Проснулась и мать.

Ящерица приближалась к гнезду. Кинкула ударила ее своим могучим клювом. Ящерица была в ярости. Она так и не настигла малышей. Они скрылись в гнезде и оттуда затаив дыхание следили за битвой. Град ударов сыпался на ящерицу. Она едва