Юный Натуралист 1970-09, страница 48

46

для чистки бутылок. Шишки на дереве вырастают до 7,5 сантиметра длиной. Молодые деревца примерно 30 сантиметров высотой похожи на круглые кустики со многими стеблями. Большую часть года они запорошены снегом. Если сквозь снег пробьется один побег, дерево может стать одноствольным. Однако в некоторых случаях, как, например, у Патриарха, прорастает несколько основных побегов, образующих затем стволы. Нужно быть очень осторожным в оценке возраста небольшого деревца. Даже очень маленькие сосны могут иметь за плечами более полусотни лет.

Когда колючая коническая сосна погибает, ее древесина долго не гниет. Она может сохраняться тысячелетиями. Изучая годовые кольца погибших деревьев, ученые обнаружили дерево, которому в момент смерти было 7118 лет! Возможно, и этот возраст не предел.

Чтобы узнать, сколько лет прожило дерево, совсем не обязательно спиливать его. Специальным шведским буром высверливают из древесины тонкий стержень. На этом

кусочке дерева, диаметром меньше обычного карандаша, под микроскопом подсчитывают количество годовых колец. Ранку на дереве аккуратно замазывают специальной замазкой.

Такой способ определения возраста живых деревьев позволил собрать большой хронологический материал. Тысячи обследованных деревьев рассказали ученым, каким был климат в этом районе за время жизни самого старого дерева этих мест.

Замечательное долголетие колючих конических сосен поражает воображение. Ведь когда семена живущих и по сей день Альфы, Мафусаила и некоторых других сосен, выбившись из шишки, выпускали наружу первые ростки, в Древнем Египте строили пирамиды, а к началу нашей эры эти деревья были уже очень старыми.

Колючие конические сосны также помогают ученым заглянуть в глубь тысячелетий и установить климатические особенности далекого прошлого тех мест, где эти сооны растут.

И. ЮРЬЕВ

КВЯКС-КОРАКС

Мы шли по узкой полевой тропинке. Неожиданно среди небольшого картофельного поля увидели иву — настоящую, старую, развесистую иву с толстым пустым стволом.

Разгадка оказалась проще, чем мы думали. Дойдя до ивы, мы увидели за ней озерцо. Небольшое, но со всеми необходимыми атрибутами: тростником, протянувшим свои острые стебли к небу, большими кожаными листьями кувшинок, чьи белые чашечки привлекают многих, золотым песком на берегу и рыбами.

Главной персоной в этом озере был Квакс-коракс со своей многочисленной семьей. Его-то мы и хотели посмотреть. Уселись около старой ивы и приготовились ждать.

Вокруг взлетали стрекозы, словно реактивные самолеты, грозно взмывавшие в воздух. Красивейшие насекомые, но боль

шие разбойницы. В каждой стране их называют по-разному: переливающиеся хулиганки, чертовы иголки, а в Англии даже драконовыми мухами.

Вскоре нас поразил необычайный призыв: керре-кеее ре-квит, кеере-клик. Не очень музыкально, зато громко. Мы огляделись, ища певца. Вот и он. Крошечная, буровато-коричневая пичужка со светлым брюшком порхала среди камыша. Это камышевка. Ей нравится озеро, в его тростнике она свила гнездо и ждет птенцов. Осенью она улетит в теплые края в Африку.

Но куда пропал наш Квакс-коракс? В такие замечательные летние дни он обязательно «концертирует». Наконец!

Громко и отчетливо мы слышим: квакс-коракс. А где же сам певец? Он сидит, наполовину высунувшись из воды, на большом любимом листе кувшинки и уди