Юный Натуралист 1971-04, страница 44

43

Но, увы, они меркнут (и я не побоюсь сознаться в этом) перед тем рассказом, который вы сейчас услышите.

На заседании нашего Клуба Игорь Ильич Цигельницкий.

Таинственный незнакомец

Я охотился за ним две недели. Каждый раз, когда ветер стихал и с белесого неба сыпал мелкий сырой снег, он появлялся у самого края большого перевернутого набок ледяного тороса. Темная шкура резко выделялась на снегу, словно клякса на чистом листе бумаги. Если долго смотреть на нее, можно заметить, что клякса передвигается то в одну, то в другую сторону. Но стоило схватить фотоаппарат и спуститься с обрывистого берега на морской лед, как клякса бесследно исчезала, будто растворялась в дымке. История становилась загадочной.

Прошло много дней... Солнце все выше и выше поднималось над горизонтом. На северных склонах торосов выросла длинная бахрома из сосулек, мелодично позванивающих при малейшем дуновении ветерка. Да, да, именно на северных, а не на южных, потому что в той далекой стране многое наоборот: когда у нас зима — там лето, а где у нас север — там юг.

Однажды я услышал монотонный размеренный скрип, будто тупой пилой пилили сырое дерево. Скрип доносился со стороны трещины, расколовшей ледяное поле. Осторожно подкрадываюсь к трещине и вижу...

Из воды выглядывает усатая морда с большущими черными глазами, внимательно уставившимися на меня. Так вот он таинственный незнакомец, волновавший мое воображение! Наконец-то мы встретились!

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что опасности нет, тюлень снова принялся обгрызать зубами край трещины. Трудился он основательно. Ледяные крошки так и летели в разные стороны, прорубь увеличивалась прямо на глазах. Вот, оказывается, кто скрипел! Предусмотрительный работник выпиливал даже ступеньки, на которые можно было опереться ластами, вылезая из проруби.

Одно неосторожное движение — и тюлень исчез. С шумом вдохнув, он отвесно нырнул. В прозрачной воде было видно, как его гладкое тело торпедой

уходило в глубину. И все же знакомство состоялось.

Потом мы с тюленем крепко подружились. На моих глазах он, отфыркиваясь и тяжело дыша, появлялся в проруби и мягко вылезал, вернее вываливался на лед. Мне никогда не приходилось видеть у других животных таких плавных, грациозных движений, как у него. Масляным глянцем светилась его великолепная темно-коричневая шкура, украшенная на спине серебристыми пятнами и кругами.

Он был первым тюленем Уэделла, объявившимся после долгой суровой зимы в окрестностях обсерватории Мирный. Это был очень добродушный, покладистый зверь. Когда, разморившись на солнышке, он, блаженно посапывая, переворачивался с боку на бок, можно было присесть рядышком и почесать ему спину или живот. В первый раз он удивленно посмотрел на меня, прищурив сонные глаза, а потом привык и только похрюкивал от удовольствия, не просыпаясь.

Однако и его терпению в один прекрасный день пришел конец. Назойливые фото- и кинорепортеры не только заставляли его ползать, когда этого ему совсем не хотелось, но даже пытались сфотографироваться, сидя на нем верхом. Пришлось тюленю нырнуть в свою ванну.

Больше мой приятель на своем любимом месте не показывался. Мне было жаль нашей прерванной дружбы. Вскоре бухта очистилась ото льда, и все тюлени уплыли загорать на остров Тюленей, в семи километрах от Мирного, где мы жили.