Юный Натуралист 1971-04, страница 9

7

Семейство, разгребая пятаками листья, мирно продвигалось в гору, не замечая нас. Петр Дельцов решительно вырвался вперед, выставив перед собой микрофон. А я схватился за фотоаппарат. Навожу на резкость, вот уже в видоискателе разноцветные поросята и хрюкающие мамы. И вдруг все исчезло. Что такое? Две огромных свиньи стремительно мчались на звукооператора, А он, бросив магнитофон на- землю, лез на дерево. Выручил егерь. С силой стукнул палкой по пню и закричал:

— Вы что... своих не узнаете?!

И свиньи остановились, а через мгновенье обе мамы развернулись и галопом помчались назад.

— Молодец, не растерялся, — хвалит Пилипенко Петра Дельцова. — Прошел испытание на зубровода. Чтобы в заповеднике работать, надо уметь от зверя бегать и по деревьям лазить. Мы ведь стреляем очень редко. Когда крайний случай...

Потом, подкрадываясь к зубрам, мы держались ближе к деревьям. Решили советом егеря не пренебрегать.

— Зубры-то эти привозные, — улыбаясь, сказал Пилипенко, — у нас в 1927 году последнего зубра уложил браконьер. Но когда был организован Кавказский государственный заповедник, решили восстановить их поголовье. Место для них выбрали в бассейне реки Киши, на южном склоне хребта Сосняки. В июне 1940 года привезли пять зубробизонов. С этого стада и началось разведение зубров в нашем заповеднике.

А спустя двенадцать лет у нас уже был второй зубропарк здесь, на Умнырском кордоне. Первое время животных кормили чуть ли не из ложечки. И овсом подкармливали, и картофелем, и свеклой, и солью. Гулять разрешали только от забора до забора!

Но пришло время, и ворота распахнулись. Зубры разбрелись по заповеднику. Однако, если вы захотите посмотреть на диких зубров, поднимитесь по горной тропе километра два. Там наверняка встретите стадо. Зубры часто навещают бывшую территорию зубропарка. Ну, как родительский дом, что ли...

В тот день мы исходили немало. Видели благородных кавказских оленей, косуль. Алексей Харитонович учил нас читать следы.

На привале я спросил его:

— А медведи-то куда подевались? За целый день ни одного?

— Да они ночью приходят.

— Они что же, за лошадьми?..

— Нет, просто корм ищут.

— Я смотрю, мирные у вас звери, каждый своим делом занят, друг другу не мешают!

— А зверь зверя чувствует. Вот зубры или кабаны могут вместе пастись. Хищники только, конечно, нападают: волк, рысь.

Вдруг раздался резкий, раздирающий душу крик.

— Это кто же так отвратительно кричит?

— Дикий кот...

— Он кого-то поймал?

— Птиц он ловит, мышей.

Алексей Харитонович достал из бокового кармана сложенную вдвое тетрадку и начал что-то записывать.

Все-таки нам здорово повезло. Разве бы мы увидели так много, если бы не егерь Алексей Харитонович Пилипенко. Заповедник не зоопарк, зверь здесь гуляет вольно. Но Алексей Харитонович отлично знает, где, в какое время животные пасутся, где отдыхают, куда ходят на водопой, и попроси — покажет любого...

Теперь я часто вспоминаю о своем чудесном путешествии. Вспоминаю и думаю: какие новые записи появились в дневнике Алексея Харитоновича? Наверное, о том, как подрос папоротник, как появились на свет оленята, как их прячут мамы-олени-хи... Впрочем, это только мои предположения, и, может быть, в дневнике егеря записано не то и не так. Но о чем бы ни говорили скупые строчки — о цветах, деревьях или животных, все они складываются в удивительную повесть о природе, о ее дивной красоте и о великой любви к ней человека, который бережет и охраняет все это богатство.

Г. ЦЕПУЛИН