Юный Натуралист 1971-05, страница 49

БЕЛЫЙ СОВИН

В одну из светлых майских ночей я забрел в глухой угол нашего острова. Пуржило. Куропатки куда-то все попрятались. Потеряв надежду отыскать их, я повернул обратно, к полярной станции. Ветер стал встречным. Прикрываясь рукавицей, я спускался по склону ручья. Вдруг краем глаза заметил, что вверху на противоположной стороне будто ком снега взлетел к серому небу и опал. Немножко струсив — с моей мел-кашкой не дай бог повстречаться с медведем, — в обход забрался я на склон. А там бьется полярная сова в капкане.

С тех пор я и стал обладателем Хромого, совина. Мужской особи этой красивейшей птицы, которую называют еще царицей тундры.

Белая, большая, с необычной головой, горящими глазами и страшенными, цепляющими мертвой хваткой когтями, она не скрывается и не прячется. В тундре сидит вечно на виду: на бугорке, кочке или палке как на троне. Зато и к ней не подойти. Издали заметит и улетит. Нехотя, лениво. Сядет неподалеку, пойдешь — опять отлетит. Уж сколько раз пытался я подобраться к ней, рассмотреть вблизи ее потешную морду, да все безрезультатно.

Совин — тот меньше и всегда заметно белее самки — попался в песцовый капкан. Какой-то нерадивый ловец забыл закрыть его. Поленился ли, а может, что и серьезное случилось, но только настоящий охотник в марте, сразу после песцовой охоты, капканы свои закрывает.

На счастье совина, капкан оказался старым, со слабыми пружинами, а то быть бы ему без ноги.

Дома я ему шину смастерил, привязал к лапке, посадил на скамеечку, чтобы похолоднее было ему, попривычней, и постепенно ожил Хромой. Поближе подойду, клювом щелкает. Ну что волк клыками! Пес однажды ненароком в комнату забрел. Совин взъерошился, словно плечи расправил. Глазищи вытаращены, так и сверкают, клюв разинул, а пасть огромная, красная, «огнем» горит. И шипит по-змеиному. Пес кинулся к двери и больше, сколько ни приглашали, не заходил.

От новых забот будто и радости в жизни прибавилось. Сидит у меня совин в доме как ученый кот. Глазами хлопает. Головой в разные стороны вертит. Она у него, как башня у танка. Если сзади шумок, голова вмиг поворачивается на сто восемьдесят, а туловище не шелохнется. Так и сидит совин весь день, не меняя положения. Кормил я его крепко. Куропаток по весне на острове много. Черные скалы издали они, видно, за проталины принимают и летят через пролив с материковой тундры. Порой у домов, как куры, пасутся.

Как-то пурга на неделю затянулась. Куропаток как повыдуло. Ходил я, ходил, подобрал под скалой подраненную кайру. Птиц этих на скалах видимо-невидимо, птичий базар был у нас. Скалы от морозца и воды в это время всегда рушатся, обвалы во множестве калечат птиц, и песцы, а то и медведи у скал веч