Юный Натуралист 1971-11, страница 11

9

близительным подсчетам специалистов край, лежащий за Уральским хребтом, должен дать 100—120 миллионов тонн, а еще через пять — до 250 миллионов. Вот какое богатство! Поэтому плывут с весны, как только сойдет лед, до самой осени по всем большим и маленьким рекам бесконечные караваны судов и барж с грузами. Скользят друг за другом по мелководным притокам и воложкам плоскодонные бударки с подвесными моторчиками, развозя людям все необходимое.

А зимой поднимаются с далеких аэродромов тяжелые самолеты, перелетают через горы и осторожно садятся на лед озер и рек, чтобы доставить трубы, тракторы, вездеходы геологам и буровикам. Край этот называют краем больших расстояний, где на тысячи километров вокруг не встретишь привычного километрового столбика.

— Сколько будет до Шайтанки? — спрашиваем у старого охотника.

— Сто песков, однако...

— Как так? — удивляемся.

И выясняется, что это сто песчаных речных поворотов.

Измеряют здесь расстояния и суточными переходами, и количеством трудных и опасных мест, и литрами съеденного моторами автосанно-тракторных отрядов горючего. И обыкновенные шоферы здесь похожи на летчиков, а летчики — на шоферов, потому что им приходится возить одни и те же грузы.

Да, необычен Тюменский край. Когда на севере лежит снег и самолеты летают на лыжах, на юге снег может стаять, и самолеты «переобуваются» — надевают колеса. Вот почему иногда подолгу приходится ждать погоды на местных аэродромах.

Так однажды случилось и со мной. Мы ждали посадки. Все пассажиры давно перезнакомились. Высокий седой геолог летел в Москву. Трое геодезистов — в Тюмень. Мальчик Володя Плаксин из поселка Кузи-ки — в Тобольск. Он был в курсе всех взрослых разговоров и часто расспрашивал летчиков. Володя и задал этот каверзный вопрос:

— А нельзя ли, чтобы у самолета были лыжи, и колеса, и поплавки? Захотел — вы-пустились колеса, захотел — лыжи, захотел — поплавки.

— Какой шустрый! — рассмеялся летчик.

— Послушай, Володя, — сказал я. — Когда растает аэродром, на реке еще лед, машины уже не ходят, потому что закрыт «зимник», как вам доставляют газеты, журналы, кинофильмы?

— Очень просто, — ответил Володя. —

2 «Юный натуралист» № 11

Прилетает «Антон» и сбрасывает с бреющего все, что надо.

— А если от вас взять письма?

— А вертолеты? — хитро улыбнулся Володя.

— Конечно, вертолеты! — подтвердил геолог.

Наконец объявили посадку. От оттепели взлетная полоса раскисла. Мимо нас, поднимая фонтаны брызг, пронесся самолет на лыжах. Он катился на взлет, словно человек, перебегающий лужи. Как руками, балансировал крыльями, постепенно задирая нос, и, как ноги, приподнимал то одну, то другую лыжу. Только у самого края размокшей летной полосы наконец оторвался от месива из воды и снега.

Наш самолет тоже вырулил на взлетную, но провалился лыжами под лед. Летчики дали полные обороты. Ни с места! Тогда второй пилот вышел из кабины и сказал:

— У кого сапоги, прошу выйти.

Я в сапогах. Прыгаю за борт. Воды по колено. Под ней лед. Летчик расставляет нас справа и слева от крыльев, и мы под рев мотора начинаем толкать самолет. Но ничего не получается. Через двадцать минут подползает трактор и осторожно вытягивает самолет на раскисшую дорожку. Снова трудный разбег. За окном тучи брызг. Последние толчки и ухабы. Ура! Летим!

Да, трудно дается тюменская нефть... Я испытал это сам на берегу озера Самот-лор. Было это осенью. Геолог Саша Петров варил суп и шутил, что сейчас нет комаров, а то бы он нас угостил «супом с комарами». В шутке была своя правда. По-прежнему все летние экспедиционные супы и каши без комаров не обходятся. Такое уж здесь сырое место.

Несколько лет назад топографы не посчитали нужным назвать это озеро, и на карте области оно осталось безымянным. А между тем сейчас его знают во всем мире. Под илистым озерным дном геологи нашли огромные запасы нефти.

«Мертвое озеро», «Шайтан-озеро» — из поколения в поколение называли его таежные охотники. Десятки и даже сотни километров вокруг непроходимые болота и тайга, зимой бесконечно белая и однообразная, летом рыжая от полусгнивших деревьев и ржавой болотной воды, из которой пузырьками струится затхлый болотный газ.

Редко кто отваживался даже зимой добраться сюда. Потому что и зимой, когда сорокаградусные морозы сковывают реки и озера, на болотах под коркой снега открывается булькающая трясина. Так круглый год сторожили болота озеро. А оно, как в сказке, хранило свои клады.