Юный Натуралист 1972-02, страница 56
54 плечи давила усталость. «Теперь недалеко», — подбадривал он себя. Ему живо представилось, как он растопит печурку, выпьет кружку смородинного чая и отогреется наконец. От этих приятных мыслей у Куприяныча будто прибавилось сил, лыжи заскользили быстрее, успевай только пригибаться да отводить ветки на пути. Возле избушки заметил следы, похожие на медвежьи, но поменьше. «Никак беда?» — кольнула догадка. Переступив низкий порожек, он невольно отпрянул. Все было разворочено, перевернуто. Постель сброшена с топчана, на полу пестрые клочья полосатого матраца, беличьих и собольих шкурок, пух, перья... И всюду — белая пыль: под потолком висел пустой, весь в муке, мешочек, будто исполосованный ножом. Алюминиевая кружка сплющена, перемешаны крупа и соль, табак и сахар. Из разбитого маленького оконца тянуло зябким холодком. Куприяныч топтался в избушке, не зная, за что взяться. «Ну и зверюга, эко натворила!.. — ругал он на все лады росомаху. — Погоди ты у меня!..» Долго ворчал старый охотник, пока наводил порядок в захолодевшей избушке. И ночью ему не спалось — тревожило появление росомахи на охотничьем участке. Вредный зверь, нахальный. Живет разбоем да воровством. Беда от него всему живому в тайге. И Куприяныч раздумывал, как поскорее избавиться от этой напасти. Утром его ждала новая неприятность. Росомаха успела раньше его везде побывать. Без утайки бродила она по следу охотника, осмотрела все капканы и ловушки. В одной сожрала белку, в другой растерзала соболя. Наевшись до отвала, рвала в клочья попавшего в капкан зверька или утаскивала и прятала в свою захорон-ку под кучу хвороста. Распекая самыми злыми словами зловредного зверя, Куприяныч разыскивал его, кружил по следу. Но росомаха как сквозь землю провалилась! Тогда он насторожил и замаскировал капканы на тропе, где сходились следы, и возле больших ко-лодин, в самых ходовых местах. В ту ночь росомаха наведалась к ним, оставив отпечатки широких когтистых лап. Зверь вел себя так, будто знал все тайные замыслы охотника. Осторожно выхватывал приваду из ловушек, а там, где попался зверек, хозяйничал смело и дерзко. И Куприяныч придумал... Росомаха весь день бродила по сугробистому снегу в поисках поживы. Напала на лыжню и пошла по ней, принюхиваясь. На лыжне виднелись крестики птичьих следов, попадались то перышко, то пушинка. Приятный запах птицы щекотал ноздри. Вдруг следы оборвались. Прямо над головой на ветке неподвижно сидел рябчик — будто застыл от мороза. Она быстро огляделась. Лыжня, поблескивая синеватым налетом, тянулась в чащу. Ничего подозрительного. Росомаха изловчилась, подпрыгнула и с птицей в зубах опустилась на лыжню. Корка наста предательски осела, рассыпалась, передние лапы зверя коснулись металла. Коротко, как выстрел, щелкнула пружина капкана. Росомаха рванулась, но было уже поздно, и она ткнулась носом в снег. Куприяныч еще издали увидел лохматого зверя. И улыбнулся... Я. СУХАНОВ ТААИКИ Много ручьев, и больших и малых, в Восточной Сибири. Почти в каждом месте, где сошлись, словно для объятий, две горы, пробивает ручеек себе извилистый путь. Местные жители называют его ключом. Летом звенит ключ бубенчатым смехом, |
