Юный Натуралист 1972-12, страница 52

53

Трудно учуять слабый, почти неуловимый запах от легких лапок русака на свежем снегу, а уж на дороге... А тут еще прошел какой-то мужик в валенках. Он шел из большого молочного хозяйства, где заходил на скотный двор, и при входе туда наступил на пропитанный карболкой половичок, и теперь его валенки оставляли зловонный след.

Румянка, высоко подымая голову, чтобы меньше нюхать карболку, бежала по дороге, поворачивая мордочку то направо, то налево и зорко приглядываясь, куда метнулся с дороги русак.

Но русак был опытный, старый заяц и прекрасно знал, что занавоженная дорога — самый лучший козырь в этой игре с гончей собакой, но он знал и то, что пачкать лапки навозом тоже нельзя, и старался бежать по скользкому следу от санного полоза. Скользкому и сравнительно чистому.

Он пробежал по дороге версты две или три и только тогда, когда рядом стали попадаться кустики, сделал большой прыжок через куст и замелькал между редкими елочками. Скоро он добрался до прясла и заковылял рядом с ним к овинам и сараям села Хомякова. Возле одного сарая наткнулся на старуху. Она на спине тащила большую корзину сена. Русак не боялся женщин и только чуть посторонился с ее дороги и тут же сел, внимательно посмотрел на старуху и не торопясь запрыгал дальше. Он был уверен, что собака давно потеряла его след, и уже собрался, сделав две-три скидки, тут же, в этих овинах и сараях, лечь и пролежать до вечерней зари. Он хотел уже... но в этот момент услышал далеко, в стороне дороги, заливистый гон Румянки.

Она нашла его скидку.

Не помогла и занавоженная дорога, не помог и куст,, з который прыгнул с дороги русак, не помогли русачьи уловки.

Пробежав вдоль сараев и овинов, русак вышел на торную дорогу. По дороге двигался обоз с дровами. Визжал морозный снег под полозьями, скрипели дровни, фыркали лошади, мужики кучей шли у заднего воза и громко разговаривали.

Зайцу пахнуло в нос дегтем, лошадиным потом и сладким запахом осиновых Дров.

Мужики увидели зайца, захлопали рукавицами, закричали «тю, тю!» и громко засвистели. Откуда-то из-под ног лошадей вывернулась лохматая собачонка и бросилась за русаком. Он покосился на собачонку и немного прибавил ходу.

Заяц не боялся дворняжек.

В поле дул ветерок, и по снегу перебегали струйки морозной пыли, заметая след.

Когда заяц добрался до старого елово

го леса, ветерок разгулялся уже не на шутку. Он раскачивал вершины елей, и с их мохнатых лап падали комья снега. В воздухе они рассыпались в пыль и белым облачком опускались на землю. Ветерок заботливо заметал все следы. Так же старательно он замел в поле и след нашего русака. Никакая гончая не найдет. Судьба сжалилась над русаком, и теперь он может спокойно лечь вон в том овраге под вывороченным корнем.

Но русак осторожен. Перед тем как лечь он, конечно, сделает два-три раза скидку и ляжет головой на свой след. Ляжет и заснет с открытыми глазами, чутко прислушиваясь к звукам леса.

Пожелаем ему покойного сна и тишины в глухом, заснеженном лесу.

А. КОМАРОВ

ЧИВИКА СМИРНОВА

Трудно было поверить, чтобы ласточка — свободолюбивая, стремительная птица — стала ручной, признала своим домом цветочный куст на окне квартиры Смирновых в деревне Тренино Кадыйского района. Больше того — она летала со Смирновым в лес по ягоды, на сенокос и отзывалась, если ей кричали «Чивика».

Я много слышал о ручных воронах, грачах, попугаях, орлах... Но о ласточке — никогда! И поэтому очень захотелось узнать подробности этой удивительной истории.

Вот что рассказал мне Василий Иванович Смирнов, в доме которого прижилась ласточка.

Однажды его двенадцатилетняя дочурка принесла в комнату неоперившегося птенца. Не миновать бы ему когтистых кошачьих лап, если бы вовремя не подобрали малыша добрые люди.

Как только птенец пришел в себя после переселения на новую квартиру, тотчас проявил свой неугомонный характер. Во-первых, он приложил все свое старание и