Юный Натуралист 1974-02, страница 31

35

ястребин&а

Поокладывая первую лыжню, мы заметили над полем, сдавленным с тоех сторон густыми перелесками, какую-то необычную птицу. Позже, пробегая мимо этого поля, мы почти всегда видели ее и уж не представляли лыжной прогулки без встречи с нею.

Птица ястребиной окраски с длинным хвостом и большой круглой головой подолгу висела в воздухе на одном месте, словно толчком продвигалась вперед и снова висела над полем. Иногда она камнем падала на снежную целину, быстро схваты вала что-то и скрывалась в соседнем березняке.

Мы, конечно, навели справки и выяснили, что птица эта — ястребиная, или березовая сова. В отличие от других сов летает и охотится днем.

Зимним сереньким днем, пробираясь на лыжах сквозь густой, как щетка, молоденький ельник, услышали мы вдруг выстрел, звонко разнесшийся в перелесках.

— Кажется, с нашего поля, — с тревогой проговорил Юрка.

Выбегаем к полю — никого нет. Только два лыжных следа стынут в снегу, исчезая за группой выбежавших в поле елочек. Над полем тоже пусто.

Внимательно осматриваем все вокруг и на невысокой преждевременно засохшей елочке замечаем нашу давнишнюю знакомую. Сидит она, правда, неестественно и подозрительно на нас посматривает. Приближаемся мы к ней, а она от нас. Мах-мах крыльями — и в снег сунулась. Барахтается в снегу, а взлететь не может. Подбежали мы к ней, хотим в руки взять, а она в сторону, клювом угрожающе щелкает.

Наконец, взяли мы ее в руки, разглядываем Красива! Большие черные глаза с золотым ободочком, опушенные длинными ресницами, смотрят не испуганно, а скорее укоризненно, словно говоря: «Эх, вы, люди!»

— Не напрасно ее березовой называют, — восхищается Юрка, — сядет такая в березняк — попробуй усмотри!

Принесли мы совушку домой. На ночь в подполье посадили, а днем выносили в комнату. Сначала дичилась, но вскоое стала брать мясо лапой — совсем как человек рукой. Поднесет к клюву и отщипывает маленькими кусочками. Смешно ест!

Ч=рез недельку, решив, что птица поправилась, вынесли мы ее на улицу, подбросили в воздух, но она тут же приткнулась к стене дома.

Всю зиму жила у нас ястребиночка. И хлеб свой недаром ела — выпела всех

мышей. А весенним пасмурным вечерком, когда в воздухе победно разносились ароматы талой земли, вынесли мы ее к веселой березовой рощице.

На закрайке поля посадили мы ее на пень, отошли в сторону. Осмотрелась птица, шагнула к краю пенечка и взмыла в воздух легко и бесшумно. Трепыхая крыльями, повисела она минутку над опушкой, словно прощаясь с нами, и серой тенью скрылась в березовом разливе.

С. Топорков

тише,

у клеста дети!

Небо прояснилось к полуночи. Снегопад кончился. По 'уголая зима обновилась. С рассветом я уже в лесу разглядываю первую страницу лесной книги, скупо исписанную хитроумным языком следов лесных обитателей. Читаю молча. Так же, про себя, читает и гончая собака Вега. Она хорошо разбивается в этой грамоте. Очень люблю я, когда она читает вслух.

Под еловой сушиной шумно хлопочет компания чечеток. Здесь кузница дятла. Чечетки любят посещать такие места и находят их без труда. На белом издали видны растрепанные еловые шишки и отдельные семечки.

Вега оживилась. Отбирает след. И тут и там рубит хвостом, как саблей, заснеженный кустарник. Вот и отрывистое «гав!». Потом еще. По-собачьи это означает — хозяин, я учуяла заячью лежку! Гляди, выскочит! И заяц-беляк выскочил. В глубину чеса поплыло заливистое собачье «чтение». Заяц идет своим традиционным кругом. Выбираю место и замираю в стойке.

Но что это? Снежок сверху посыпался. Синичка вспорхнула? Нет, тут что-то другое. Взбираюсь по наклонной валежине. Ба, птичье гнездо, и птичка смотрит в испуге, словно спрашивает: «Ты с добром пришел или со злом?» Можно ее рукой накрыть Гляжу на нее, а она плотнее припадает. Вот-вот взлетит

«Какая отчаянная», — удивляюсь я. Только мать так может рисковать своей жи )нью. Еще бы. Улети она с испугу, что тогда будет с маленькими птенчиками? Конечно, я не трону их. А вот зима убьет своим колючим дыханием.

А тут еще Вега с неуемным и надрывным лаем приближается по следу беляка. Вот досада... Хочется крикнуть: «Тише, у клеста дети!» Уходил я взволнованный и довольный, что не очень нарушил этот маленький, но суровый уют. Непросто выводить птенцов в зимнем лесу.

В. Тихомиров