Юный Натуралист 1974-05, страница 35![]() 34 раются как можно меньше показываться на поверхности. Часто на песке попадаются длинные извилистые борозды, заканчивающиеся глубокой воронкой. Эти следы нарисовали личинки муравьиных львов, когда подыскивали новое место для своих воронок-ловушек, а теперь, выставив наружу лишь мощные челюсти, они притаились на дне в ожидании добычи. Не сразу разгадал я происхождение маленьких, неправильной формы провалов в песке, пока как-то вечером не увидел выбирающуюся из них пустынную мокрицу. Тут-то и выяснилось, что эти нежные ракообразные днем зарываются глубоко в песок, а вечером начинают копать ходы под самой поверхностью. Местами песок обваливается, и мокрица с наступлением ночи выбирается наружу. Хотя и очень это увлекательное дело — читать следы на песке — приехал я в Туркмению не за тем. У меня совсем иная задача: разобраться, как происходит мобилизация у кампонотус ксерксес, самого крупного из живущих в нашей стране муравьев. А мобилизация у муравьев означает почти то же самое, что и у людей. Попробуйте оставить поблизости от муравейника лакомую приманку — кусочек сахара или крупного мертвого жука, — и вскоре вокруг соберется целая толпа муравьев. Однако обычно находит лакомство один муравей — разведчик; он возвращается в гнездо и заставляет других муравьев отправляться за найденной добычей. Как именно это происходит у других видов муравьев, уже известно, а вот у кампонотусов нет. Все дело в том, что эти муравьи — ночные насекомые, выходят из гнезда только после захода солнца и к утру обязательно возвращаются домой. Много ночей провел я возле их гнезда, раскладывая приманки. Было ясно, мобилизация у них действительно происходит — рабочие муравьи появлялись возле приманки сразу большими компаниями, явно предупрежденные разведчиком. Но как — оставалось неясным. Стоило посветить фонарем — и муравьи начинали крутиться на месте, удирать или, наоборот, кидаться на свет. В общем, время шло, экспедиция подходила к концу, а работа, по сути дела, не двигалась с места. И вот как-то ранним утром, проходя по саксаульнику, я наткнулся на след, который попадался мне уже не раз, но так и остался неразгаданным. Между двумя рядами характерных запятых таинственное насекомое оставляло почему-то серию тире, а иной раз — сплошную длинную линию. Не однажды пытался я идти по тако му следу, но каждый раз терял его, когда насекомое добиралось до участка с твердой почвой. Но тут мне неожиданно повезло: пройдя всего несколько метров, я вдруг увидел своего кампонотус ксерксес. Он шел и время от времени прижимал брюшко к земле, рисуя на песке пунктирную линию. Почему он не вернулся в гнездо вовремя, трудно сказать — то ли зашел слишком далеко и заплутался, то ли был чем-то серьезно занят. Но только обрадовал он меня чрезвычайно: именно таким способом, прикасаясь кончиком брюшка к земле, муравьи метят свой след, оставляя крошечные капельки пахучей жидкости. И делают они это совсем не зря: обычно метит след муравей-развед-чик, когда мобилизует рабочих муравьев на трудовую повинность. В лабораториях, а то и в полевых условиях удается иногда наблюдать, как муравей кончиком брюшка прикасается к субстрату, ставя свою метку. Однако документально это зарегистрировать очень трудно. Правда, американский исследователь Хангартнер предложил недавно остроумный метод, позволяющий увидеть муравьиные следы — и обычные и меченые: он заставлял муравьев ходить к кормуше по мостику из закопченного стекла. Оставленные на копоти следы можно затем фотографировать, но беда в том, что муравьи, как мы убедились, повторив этот опыт, очень не любят ходить по копоти. А тут на нежном пустынном песочке муравей сам нарисовал мне такой превосходный меченый след, о каком только можно было мечтать. Теперь я знал, что делать, и в тот же вечер отправился к муравьиным гнездам, прихватив с собой лопату и тонкое сито. В полутора метрах от гнезда я насыпал слой просеянного песка, выложил приманку — комок смоченной сахарным сиропом ваты — и уселся ждать. Солнце зашло, и муравьи высыпали на поверхность. Основная масса муравьев отправилась к северу от муравейника, где, как я уже знал, находится основной район их охоты. Как раз на их пути и лежала моя площадка. Первые муравьи, добежав до нее, в замешательстве остановились. Но минуту спустя один пересек ее, затем второй, третий — и вот уже десятки муравьев переходят площадку. Свечу фонарем — только одни запятые и ни одного тире. Наконец несколько рабочих муравьев случайно обнаруживают кормушку и не спеша начинают наполнять зобики сиропом. Нагрузившись, они уходят, а на смену им приходят другие, также, по всей видимости, обнаружившие кормушку по чистой случайности. Время от времени освещаю песок фонарем — вся площадка затоптана муравьями, но нарисованы одни только за Обсуждение
|
|