Юный Натуралист 1974-08, страница 43

Ленька проснулся. Зимка уже охрипла от лая, только рычит, поводок натянулся, вот-вот лопнет. А от острова к берегу не спеша плывет селезень с поломанным крылом. Крикнул Ленька собаке: «Лежать!», а сам в воду. Подбежал к селезню, тот нырнул, но неглубоко. Ленька упал, схватил его обеими руками и обратно к островку. Положил селезня в рюкзак и быстрее в сторожку сушиться. Вскоре и отец подошел.

Отнесли они селезня домой в деревню. Тихон Алексеевич вырезал из доски две легонькие планочки. Потом он составил кость, приложил с обеих сторон крыла планки и туго перевязал пеньковой веревкой. Селезень забрался под печь, где была сложена сухая береста, и затих. Вечером Ленька поставил возле печи чугунок с водой, накрошил туда хлеба, вареной картошки. Но селезень так и не вылез из своего укрытия. Однако на следующий день еды в чугунке поубавилось.

— Теперь будет поправляться, раз есть начал, — сказал отец.

Пожелтела прибрежная осока, а в лесу закачались-задрожали от северного ветра темно-красные осиновые листья.

К этому времени селезень, живший у Леньки, стал необыкновенно красив. Голова точно из зеленого бархата. На

темно-багряной шее узкий белый воротничок. Брюшко серовато-белое, а на светло-коричневых крыльях — блестящая синеватая полоса. Целыми днями селезень ходил по двору, купался в старом деревянном корыте, а на ночь устраивался в сарайчике с домашними гусями.

Когда озера и болота в далекой тундре покрылись льдом, заторопились на юг утиные стаи. Ночью услышал селезень свист крыльев пролетающих уток, закричал, забился под невысокой толевой крышей. Проснулись и загоготали гуси. Ленька решил, что забралась во двор лисица, схватил фонарик, выбежал на крыльцо. Но стая была уже далеко, селезень успокоился. Вышел и отец в ватнике, накинутом на плечи, сел на ступеньку, закурил.

— Что же случилось? — спросил Ленька.

— Крыжень товарищей своих услыхал, — ответил отец, — хотел с ними лететь, а потолок не пускает. Видно, крыло уже срослось, в воскресенье отвезем его на водохранилище.

С утра на крыши лег иней, а потом поднялся ветер, закапал холодный осенний дождь. Лошадь не спеша брела по размытой лесной дороге. Ленька, натянув капюшон брезентовой куртки, сидел рядом с отцом, держал в руках рюкзак. Подъехали к сторожке, дождь перестал, выглянуло из-за туч солнышко. Напротив отмели далеко от берега покачивалась на волнах утиная стая.

Ленька развязал рюкзак, посадил селезня на песок. Из окна сторожки было видно: селезень вытянул шею, быстро подбежал к воде, взмахнул крыльями и легко поднялся над желтыми камышами.

Когда возвращались домой, опять потемнело, закружились первые снежинки.

А ночью ударил мороз, закрыл тонким льдом лужи на песчаной отмели, и над самым фарватером, заслоняя звезды, потянулись последние утиные стаи.

А. Морозов

КАК МЫ СПАСАЙ ЛОСЯ

Стояли знойные августовские дни.

Наш путь пролегал через огромное болото, обильно усыпанное красновато-оранжевой морошкой. Чахлые низкорослые сосенки одиноко встречались на пути и незаметно таяли за нами, сливаясь с коричневато-рыжим ковром болота.

За два прошедших месяца на землю не

55

упало и капли дождя. Мочажины и гряды на болоте одинаково сухие, и продвигаться было безопасно. Только ноги наши глубоко погружались в моховую подушку, и поднимать их приходилось выше обычного.

Лучи горячего солнца нещадно жгли мох, и он похрустывал под ногами, словно снег в лунную морозную ночь. Пройдя по болоту километра два, мы увидели огромного лося. Он бежал впереди, пугливо оглядываясь, гордо вскидывая красивую голову.

И вдруг лось пропал. Через несколько минут мы заметили его плавающим в небольшом озерке, сохранившемся в широкой мочажине. Он плавал, вернее тонул, пытаясь найти опору для ног. Мох легко отрывался и быстро погружался под его тяжестью.

Лось отчаянно рвался на свободу.

Что делать? Мы срубили несколько тонких сосен и бросили впереди лося так, чтобы они упирались в более плотный моховой покров. Лось, почувствовав надежную опору, положил голову на ближнюю сосну и глубоко вздохнул.

Немного передохнув, он с новой силой рванулся вперед, разбрызгивая задними ногами зеленовато-бурую болотную воду. Еще несколько рывков, и грузное тело лося зависло, окончательно почувствовав опору. И уже спокойней, перебирая задними ногами, он прополз по соснам, встал на более сухую гряду, выпрямился и стряхнул с себя ярко-зеленые ниточки ..:ха, унизанные капельками воды.

Посмотрев в нашу сторону, он, видимо, поблагодарил нас. Столько было радости в его глазах, столько благородства выражало его изящное тело!

И. Картаев

•wv \ *

м