Юный Натуралист 1975-01, страница 35

33

земли и болтались в воздухе. Ежата стали похожи на колючие футбольные мячи, к которым кто-то по ошибке прилепил по четыре ноги и по носу. Я сделал все, что было в моих силах, но спасти ежат мне так и не удалось. Конечно, больше всех из-за этого убизалась моя сестра. Но она поняла, что это был последний случай, когда я оставил на ее попечение своих приемных детенышей.

Не все животные так хорошо следят за своими детенышами. Одно из хаких — кенгуру. Детеныши у них рождаются сильно недоношенными. По существу, это всего-навсего зародыши. Самка гигантского рыжего кенгуру, когда сидит на корточках, часто достигает в высоту полутора метроь, а рост ее новорожденного детеныша не превышает полутора сантиметров. Эта слепая и голая капля жизни должна пробраться вверх по животу матери и обосноваться в выводковой сумке. Наверное, вы подумали, что детенышу довольно трудно это сделать. Очень и очень трудно: ведь кенгуренок пока может передвигаться только на передних ножках; задние ноги малыша аккуратно переплетены хвостом. А мать просто сидит на корточках и совершенно ничем не помогает своему малышу, если не считать, правда, того, что время от времени она вылизывает языком полосу на своей шерсти, которая детенышу служит чем-то вроде направляющего следа. И так крошечный примитивный отпрыск животного вынужден сам пробиваться через джунгли меха до тех пор, пока наконец не достигнет выводковой сумки, не заберется внутрь ее и не прикрепится к соску. Это подвиг, по сравнению с которым восхождение на Эверест кажется простым делом.

Мне не представилось случая выкормить детеныша кенгуру, зато я имею некоторый опыт в обращении с молодым валлаби — близким родственником кенгуру, совершенно на него похожим, только намного меньше ростом.

Я работал в Уипснейдском зоологическом саду. Как-то за одной самкой валлаби

погнались подростки. Перепуганное животное сделало то, что всегда делают представители семейства кенгуру в момент крайней опасности: выбросила своего детеныша из выводковой сумки. Я нашел его через некоторое время в высокой траве. Он жалобно попискивал, хватая ртом несуществующий сосок. По правде говоря, это был самый непривлекательный детеныш из всех, каких только я когда-либо видел. Тридцатисантиметровый малыш оказался слепым, безволосым, кожа его имела цвет коры сосны. Казалось, он не управлял никакими органами своего тела, кроме непомерно больших задних ног, которыми время от времени неистово брыкался. На теле маленького валлаби красовалось множество кровоподтеков, полученных им при падении, и я серьезно сомневался, сможет ли он выжить. Тем не менее я забрал его с собой.

Детеныш валлаби старательно сосал молоко из бутылки. Главная же трудность заключалась в том, как уберечь малыша от холода. Я завернул его во фланель и со всех сторон обложил бутылками с горячей водой, но они быстро остывали, и я опасался, что детеныш простудится. Ничего лучшего не придумав, я засунул малыша под рубашку. Вот тогда-то я и понял, как должна была страдать мать валлаби! Не считая того, что детеныш непрерывно всюду совал свой нос и пытался что-нибудь сосать, он через определенные промежутки времени внезапно начинал лягаться своими задними ногами, пальцы на которых вооружены длинными когтями, и наносил чувствительные удары в желудок. Через несколько часов я почувствовал себя так, будто побывал на ринге. Нужно было придумать что-либо другое, если только я не хотел заработать себе язву желудка. Попытался пересадить валлаби на спину, но он быстро перебрался на прежнее место, пустив в ход свои когти и время от времени взбрыкивая. Спать с ним было настоящей пыткой: он иногда брыкался так сильно, что вообще вылетал из постели, и мне приходилось постоянно подбирать его с пола. К сожалению, доль

Самка южноамериканского пушистого опоссума — самоотверженная мать. Хотя этот зверек и относится к сумчатым животным, выводковой сумки у пушистого опоссума нет. Пока детеныши совсем маленькие, они висят на сосках матери, будто приросли к ним, так что сразу их и не разглядишь среди густого меха — ростом малыши с пчелу. А когда подрастут, цепляются за шерсть своими хвостиками и лапками, кому где понравится. И бедная мать, облепленная потомством со всех сторон, вынуждена медленно передвигаться по дереву, чтобы не растерять своих детей.

Пушистый опоссум очень привязан к своему дому — дереву. Днем он спит, удобно устроившись в уютном гнезде, а ночью охотится за насекомыми, ест фрукты, листья. Для разнообразия питается и падалью. По два-три месяца живет опоссум на одном дереве. И только когда пища кончается, перебирается на другое.

Фото из журнала «Дас Тир»