Юный Натуралист 1975-08, страница 25

23

сается их реакций на подложенные яйца, то здесь царила полная путаница: некоторые насиживали их вместе со своими собственными, большинство же выбрасывали. А поскольку яйца были разные, нам не удалось выяснить, на какой именно признак реагируют птицы: то казалось, что они нетерпимо относятся к различию в окраске, то к размерам. Все объяснялось тем, что мы недостаточно четко поставили эксперимент, и птицы вели себя загадочно. Тогда было решено отказаться от разнокалиберных яиц и подкладывать в гнезда одинаковые предметы, непохожие на птичьи яйца. Если славка примется их насиживать, значит, она будет насиживать любые яйца, как бы они ни отличались от ее собственных.

В нашей бивачной жизни удалось отыскать только красные колпачки от флаконов. Потом они многие годы служили нам в экспериментах на птицах. Но в тот год события разворачивались следующим образом. Сначала в каждое гнездо славки с полным набором ее яиц мы положили по одному ярко-красному колпачку. В течение нескольких минут птицы нанесли нам существенный ущерб. Они утащили колпачки далеко в лес, и найти их там не было никакой возможности. Тогда мы стали действовать иначе. Спугнув птиц с гнезда, мы полностью заменили кладки несколькими колпачками. Через некоторое время славка подлетела к гнезду, заглянула в него и, издав тревожный крик, стремительно бросилась прочь. Все подопытные птицы вели себя одинаково. И потому мы не повторяли эксперимента более одного раза в день. Когда славка вновь прилетала на гнездо, она находила в нем свою кладку и мирно возвращалась к насиживанию.

Прошло несколько дней, и вот однажды произошло событие, которое на несколько последующих лет определило характер наших исследований. Одна из славок, приблизившись, как обычно, к гнезду, некоторое время задумчиво рассматривала колпачки, тронула один из них клювом и вдруг как бы нехотя уселась в гнездо в обычной позе насиживания. У славки не было уверенности, что она поступает правильно: она беспокойно вертелась и заглядывала под себя. Минуты через две ненадолго слетела с гнезда, но вскоре вернулась. Потрогав колпачки клювом, она села их насиживать. На следующий день славка только на мгновение задержалась на борту гнезда, а днем позже стремительно уселась на гнездо, не тратя времени на рассматривание, лежат ли в гнезде ее собственные яйца или нелепые красные колпачки. Нам приходилось насильно сгонять ее с колпачков, которые она грела и переворачивала, как обычно делают птицы со своими собственными яйцами.

В других гнездах славок несколькими

днями позже произошло то же самое: все птицы постепенно начали насиживать явно посторонние предметы.

В этот сезон нам больше ничего не удалось узнать. Но было очевидно, что славки во второй половине насиживания принимают за свои яйца даже отдаленно непохожие на них предметы. Более того, одна из славок выбросила свое собственное яйцо, когда кто-то слегка испачкал чернилами его пятнистую поверхность.

На следующий год мы искали объяснение этой странной особенности птичьего поведения. Теперь у нас было много птиц, но начали мы с открытогнездящихся, чтобы видеть то, что происходит в гнезде.

Все началось с того, что наблюдатели стали приучать к себе птиц, на которых собирались экспериментировать. Пеночки, например, очень быстро привыкли к нам и подпускали нас к себе, за коньками и дроздами можно было наблюдать только из тщательно замаскированного укрытия. А если не проявлять излишней торопливости, то уже через несколько дней можно в упор рассматривать гнездо лесной завирушки — птицы недоверчивой и робкой.

Когда процесс взаимного привыкания завершился, начался эксперимент. Вот пеночка, возвращаясь к своему корзинообраз-ному гнезду, скрытому среди густых зарослей брусники, обнаруживает в нем нечто поразительное. Она издает тревожный крик и отскакивает в сторону. Потом вновь тихо подкрадывается к гнезду и опять заглядывает в него. Пытается разбить клювом красный колпачок, но он не поддается. Ухватив колпачок за край и упершись лапками в землю, она пытается выбросить его из гнезда. И последнее средство: пеночка старается затолкнуть колпачки в глубь гнезда. А двумя днями позже эта же самая птица деловито карабкается на колпачки, распушается и замирает в привычной позе насиживания.

Дрозды долго не поддаются обману. В прекрасном чашеобразном гнезде с тщательно оштукатуренной внутренней частью вместо ярко-голубых яиц появляются странные красные предметы. Много дней подряд дрозды дают нам понять, что они великолепно разбираются в подлоге. А затем одна из дроздих за четыре дня до появления птенцов после недолгого колебания усаживается на наши колпачки и даже деловито пододвигает под себя тот, что откатился в сторону. Днем позже она насиживает их без всяких сомнений, и, когда мы спугиваем птицу, чтобы вернуть ей ее яйца, она устраивается неподалеку и разражается сердитым стрекотанием, щелкает клювом и топорщит перья. А злополучные колпачки оказались нагретыми с завидной добросовестностью.