Юный Натуралист 1975-08, страница 34

33

пришельца ядовитым для насекомых соком или зальет липкой смолой. Впрочем, насе-комые-вредители и не пытаются прорвать оборонительные рубежи здорового дерева. Тончайшее обоняние влечет их к дереву ослабленному, больному. Его они учуют среди сотен других в лесу. На наш взгляд, дерево ничем не отличается от окружающих: зеленое, мощное. На самом деле оно ослаблено прошлогодней засухой или нашествием гусениц, в течение нескольких лет объедавших листву или хвою. А может быть, и ка-кой-нибудь «умник» изрезал кору ножом, открыв лазейку вредным жукам? Причины могут быть разные, результат один: дерево стало доступно для вредителей.

Что же можно увидеть под корой больного дерева, например сосны? Ходы, ходы и ходы. У каждого вида вредителя-подкор-ника особый почерк, хорошо известный ученым-лесоводам и энтомологам. Вот длинный, изогнутый, без всяких разветвлений ход личинки жука-дровосека. Легко сообразить, где он начинается, где его конец. Молодая личинка точила в древесине ход тонкий, как ниточка. По мере роста вредителя рос и его аппетит, и ход расширялся и углублялся. В самом его конце — аккуратная овальная лунка. В ней личинка превратилась в куколку, а куколка в жука. Рядом ходы, разбегающиеся из одной точки, словно лучи звезды. Здесь поработала сосновая смолевка — вредный жучок-долгоносик. Центр звездочки — место, куда отложены яички, а извитые лучи — ходы вылупившихся из них личинок смолевки. Тонкая, прямо-таки ювелирная работа! Не мешает только помнить, что все это искусство окончательно разрушает и без того пошатнувшееся здоровье дерева.

Вглядимся внимательнее в замысловатые письмена ходов. Оказывается, они не только назовут имя своего строителя, но и расскажут о его судьбе. Вот ход шестизубого короеда — глубокий, почти прямой, одинаковой ширины по всей длине. Его прогрызла самка жука. По бокам хода она вырезала десятки крошечных ямочек-колыбелек, куда отложила по яйцу. Дальше все шло как обычно. На свет появлялись личинки, и каждая точила свой ход в сторону от материнского.

Но почему ходы идут не от всех колыбелек? И почему многие из личиночных ходов совсем короткие, словно внезапно оборванные? Наверное, некоторые из яичек и только что родившихся личинок погибли, но в чем причина их гибели? Найти ответ поможет сильное увеличительное стекло. С его помощью мы разглядим в яйцевых колыбельках, не давших начало новому ходу, прозрачные пустые яичные скорлупки. Значит, какой-то хищник высосал жучиное яйцо, как сорока птичье. Найти хищника

нетрудно. Это жук, да такой крошечный, что назвать его хищником язык не поворачивается. Он втрое меньше короеда, черный, кургузый, словно обрубленный спереди и сзади. Поэтому и имя жучка — карапузик. Обследовав внимательно закоулки короедного хода, мы насчитаем немало таких жучков. Рядом с ними ползают другие, самые разнообразные, но все мелкие, невзрачные. На поверхность коры они вылезают редко, копошатся себе во тьме короед-ных ходов, держатся скрытно и скромно, но польза лесу от их незаметной работы неоценимая, потому что вся эта хищная мелочь съедает где половину, а где и большинство яиц короедов. Некоторые из хищных жучков, чуть покрупнее, справляются и с новорожденными личинками вредителей. Но подросшую крупную личинку короеда слабосильному карапузику не одолеть.

На помощь дереву приходят иные союзники — хищные личинки мух — медетер и копьехвосток. Медетеры — маленькие серо-зеленые мушки. Сидящая на коре мушка чем-то похожа на игрушечную глиняную лошадку — стройная, длинноногая, с маленькой опущенной вниз головкой, вытянутой, как лошадиная морда. Копьехвостка — чер-но-синяя, приземистая, коротконогая. И та и другая ходят боком, только медетера быстро семенит ножками, а копьехвостка передвигается медленно, робко. Целыми днями мухи рыскают по стволам в поисках отверстий, куда можно отложить яички. Пока неясно, как они, не забираясь в ход, различают, населен он короедами или его покинули жучки, но делают это мухи безошибочно. Больше того, они не откладывают яиц в те ходы, где уже достаточно других хищников и на долю вылупившихся мушиных детей может не хватить корма.

А детки эти прожорливы. Чтобы завершить развитие и превратиться в куколку, каждой мушиной личинке нужно съесть от пяти до двадцати личинок или куколок короеда. Помогает ли мухам узнать, что творится под корой, совершенное обоняние или они слышат сквозь толщу скрип челюстей короедов, грызущих дерево, мы не знаем. Очевидно лишь, что неизвестный нам механизм оповещает муху о подкорных делах с поразительной точностью.

На коре дерева нередко увидишь и насекомое покрупнее — верблюдку. Вида она престранного: голова с громадными серпами-челюстями посажена на длинную верткую шею, четыре стрекозиных крыла, а у самки сзади, будто хвост, торчит длинный кривой яйцеклад. Назвали насекомое верблюдкой за длинную, торчащую вверх шею. Увидишь верблюдку, призадумаешься, кто это — муха, стрекоза или жук. Ни на кого из этих насекомых верблюдка не похожа и вместе с тем похожа на всех сразу.