Юный Натуралист 1975-08, страница 56

Трудно укротить озеро. Даже лютые морозы не могут совладать с ним. Подбирается зима. В тайгу приходит она раньше, чем на Байкал. Спят глубоким сном сосны и кедры, запорошенные снегом, а на озеро никак не могут морозы накинуть ледовую шубу. Лишь в декабре — январе справятся они со строптивцем.

А потом также упорствует Байкал, когда расстается со своим ледяным одеянием. И даже в июне на севере озера нет-нет да встретятся льдины.

Есть у Байкала еще одна магическая сила. Умеет он привораживать. Говорят, что, кто хоть раз видел эту дикую красоту, возвратится на озеро снова. И опять не найти слов, чтобы объяснить это возвращение. Красота? Да. Но не только в ней одной причина. Есть еще какое-то непонятное чувство. Его, наверное, можно сравнить лишь с тем, какое испытывает человек вдали от родных мест, на чужбине. Неодолимо тянет его в маленький уголок земли, который порой не блещет никакой красотой. Так и Байкал. Увидел его — и западет в сердце навечно щемящая тоска ожидания новой встречи.

Тот, кто лишь читал про «славное море», но никогда его не видел, порой бывает разочарован встречей с ним. Он настолько подготовил себя к чему-то сверхъестественному, что, впервые увидев озеро, скорее недоумевает, чем удивляется. Но проходит день, два... И стоит человек на берегу, а в лицо ему бьет сильный ветер с холодными каплями байкальской воды, и не в силах уйти от бушующего озера.

Трудно сказать, какими увидели озеро его самые первые исследователи. Может быть, обжигали их спины зноем раскаленные солнцем скалы, а в лицо дышал про