Юный Натуралист 1976-10, страница 5

ятная, как море, но ковыль уступил свое место пшенице. Взамен глинобитным аулам появились современные поселки. И новые дороги, дороги счастья, пролегли по степи, и по ним мчатся машины с зерном известной на весь мир кустанайской пшеницы, настоянной на степном солнце и степном ветре.

Было время, когда я, покачиваясь в седле, пасла с мужем отары овец. А потом Темирбек сказал, что хочет стать трактористом. И еще он сказал, что поможет мне изучить трактор. Мне, потомственной степнячке, это казалось странным. Я помнила старинную песню: «Жизнь — горячий скакун. Оседлай его, и ты увидишь, как огромна и прекрасна степь». В нашей семье каждый умел оседлать коня. Но никто из женщин нашей семьи не работал на тракторе. Мой отец, проживший в степи много лет, говорил мне: «По плечу ли дерево рубишь!» Было ему в диковинку, что казашка решила стать механизатором. А я думала: скакун тем и хорош, что вовремя умеет закусить удила,. потому что чувствует свою силу. И мне казалось, что смогу овладеть новой профессией. Что из того, что никто из женщин нашей большой семьи ни разу не сидел в кабине трактора. Пусть я буду первой, пусть у меня ничего не получится. Но я должна попробовать.

Эта мечта была похожа на то зерно, которое прорастает в любую засуху. Я закончила совхозные курсы, а потом поступила в училище механизации.

Десять лет назад проложила я свою первую борозду. Дело прошлое: сомневались тогда, выйдет ли из меня трактористка. Поработает, мол, сезон и бросит: семья, дети, да и машина вряд ли будет послушна женской руке. Только я от своего не отступилась. Работала наравне со всеми, набиралась опыта. Участвовала в конкурсах: районных, областных, республиканских, всесоюзных — и всегда была в числе призеров. Хотелось мне доказать: женские руки, которые детей нянчат, обед готовят, могут крепко держать штурвал трактора. И доказала! Прошло время, и я решила освоить трактор К-700. Занималась вечерами, закончив домашние дела и уложив спать детей. До меня в совхозе никто из женщин не работал на такой машине. Все больше на колесных — летом и осенью. А «Кировец» должен трудиться весь год, все-таки триста лошадиных сил, и каждый день простоя такой машины недешево обходится совхозу. Сможет ли женщина, у которой четверо детей, работать круглый год: ветреной зимой, когда нужно «пахать» снег, чтобы не унесло его в балки и овраги, весенней порой — с утра и допоздна, а потом летом и в напряженные

осенние месяцы! Вот что беспокоило моих друзей, которые взялись учить меня. Одно время я работала сменщицей Султан-бека Нурина. Ни разу он не попрекнул меня, если по моей вине трактор выходил из строя. Помогал, рассказывал.

Знаете, как это непросто, остаться один на один с машиной! Очень большой и очень сильной. Сколько сомнений окружат тебя в тот миг, когда нужно подняться в кабину, уже без подсказки запустить двигатель! Вот такое я пережила сама, когда стала работать самостоятельно. Рядом со мной никого не было, я специально попросила всех уйти. Но я знала, что мои товарищи, занятые своим делом, ждут, когда я выведу в поле свой трактор. И когда ожили стрелки приборов и «Кировец» начал набирать скорость, я оглянулась. В воротах машдвора стояли мои друзья. Они махали мне: «В добрый путь, Камшат!»

Я была среди тех, кто приехал в Алма-Ату на торжества, посвященные двадцатилетию целины. Вернулась домой с дорогим для меня сувениром: моделью новой машины К-701. Ее подарил мне член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь Ленинградского обкома партии Г. В. Романов. А потом из города на Неве сообщили, что ленинградские тракторостроители выслали мне именной трактор К-701. Так что теперь у меня два трактора. Один игрушечный, его очень любит мой семилетний сынишка Сырым, а другой, настоящий, верой и правдой служит родному совхозу.

Весной наша степь вся в подснежниках и тюльпанах. Ничего, кажется, не может быть красивее. Но вот появляются всходы пшеницы, и вся степь покрывается огромным изумрудным ковром, а потом зашелестит бескрайняя нива. И нет для меня лучше этой красоты. Ведь она создана твоими руками, на твоей земле. Твой труд будто ожил в каждом колосе, который раскачивается на ветру.

Я знаю, как хорошо отдыхать в лесу, на берегу озера. Но для нас, земледельцев, самый большой отдых — постоять возле пшеничного поля, набирающего свою силу. Сначала я не думала об этом, а теперь поняла: весна с ее беспокойными хлопотами не исчезает бесследно, апрельская капель и майское солнце словно озвучивают своим дыханием лето и осень. Потому-то весна никогда не уходит из сердца, и нет тебе покоя, потому что всем своим существом ты отвечаешь за хлеб. Каким он будет, все ли ты сделала, чтобы меньше он пострадал от степного зноя! Земледельцу трудно исправить свои ошибки. Научиться работать без просче