Юный Натуралист 1976-12, страница 11

9

больше всего напоминающий блеяние овцы. На ее зов немедленно откликается с десяток черненьких¹ — то ли принявших ее голос за голос своей матери, то ли скорее всего самых голодных. С громкими возбужденными криками, толкаясь и спотыкаясь о камни, они наперегонки бросаются к ней. Но самка каким-то образом сразу же определяет, что ее детеныша среди них нет, и не обращает на их канючащие крики никакого внимания, а самых назойливых даже отгоняет. Лишь к некоторым щенкам она слегка принюхивается. Видно, в их криках послышалось ей что-то знакомое. Но нет, показалось, и она неутомимо продолжает поиски.

Снова и снова разносится над берегом призывный крик самки. И вот наконец в шумной разноголосице лежбища, от которой звенит в ушах, она улавливает голосок своего детеныша, на слух человека абсолютно неотличимый от криков сотен других щенков. Перекликаясь, самка быстро находит спешащего к ней черненького. Однако, прежде чем начать кормить малыша, она на всякий случай придирчиво обнюхивает его, чтобы еще раз удостовериться: а точно ли свой? Окончательно убедившись в этом, самка облегченно опускается на землю, устраивается, чтобы щенка ничто не беспокоило, и начинает его кормить. Изголодавшийся черненький не отстает от матери до тех пор, пока не утолит свой поистине богатырский аппетит. Нередко количество поглощенного детенышем за один раз молока достигает четверти его собственного веса. Мать внимательно наблюдает за своим чадом, и на ее морде в эти минуты за

частую удается даже подсмотреть выражение явкой нежности. Одновременно она успевает бдительно сторожить покой малыша, чтобы никто не помешал его трапезе — ни другие самки, ни чужие детеныши, которые в ожидании своих собственных матерей бывают не прочь иногда попытаться подкормиться у зазевавшейся самки.

Однажды на Северном лежбйще острова Беринга мне посчастливилось стать свидетелем уникальной сцены. Одна из самок кормила сразу двух щенков. Судя по всему, это был тот самый чрезвычайно редкий случай двойни у морских котиков. Самка благосклонно посматривала на обоих занятых едой детенышей. Но когда, привлеченный этим необычным зрелищем и решивший, что самка, вероятно, не сильна в арифметике, к ней попытался пристроиться на довольствие третий, та моментально дала ему недвусмысленно понять, что третий — лишний.

Насосавшиеся вдосталь молока и ставшие похожими на бочонки, черненькие, отяжелев от сытости, засыпают рядом с усталыми матерями. Но недолга их встреча. Пройдет день-два, самки отдохнут и опять на неделю, а то и больше уйдут кормиться в море.

А вернувшись, снова начнут долго и настойчиво искать на лежбище своих запропастившихся куда-то малышей. Искать по каким-то таинственным признакам, известным только им одним.

В. Владимиров,

кандидат биологических наук