Юный Натуралист 1977-04, страница 55

53

-- Ну-ну, не обижайся! — сказал я, присаживаясь перед ним на корточки. — Дайка я на тебя погляжу.

А он в ответ в клубок свернулся и иглы кверху, как пики, поднял: «На-ка погляди, каков я!»

И сколько я его ни уговаривал показаться во всей своей ежиной красоте, он даже носа из-под своих пик не высунул. Снял я тогда с головы широкую войлочную шляпу, закатил его в нее и поднял над землей.

Почувствовав себя в необычном положении, он немного пораскрыл свой живот с нежным, мягким, беловатого цвета мехом, но только и всего!

Что тут поделаешь! И мне ничего не оставалось, как снова положить ежа на песок, а самому отойти немного, замереть на месте. Гляжу, через некоторое время зашевелился, поставил на песок лапки, осторожно высунул из-под колючек поросячье рыльце — и к реке. Не в кусты, а именно к воде. И сам я в пустыне не раз мчался на всех парусах к воде, чтобы жажду утолить. Как тут не понять ежиную спешку, если еж тоже бежит к воде, притом со

скоростью, которой могли бы позавидовать обычные европейские ежи.

Вот он уже у Теджена, подбежал к отлогому мелководному, воробью по колено, берегу и, забравшись по-поросячьи всеми четырьмя лапами в воду, приник к живительной влаге. Пьет не напьется. Подкрадись, кажется, к нему в этот момент даже его извечный враг лисица, и то не бросит пить. Эх и хороша же водичка! Тут, пожалуй, все забудешь.

Но это только так кажется: еж не теряет бдительности. Чуть оторвется от воды, ушами начнет водить, убедится, что нет опасности, и опять мордочку в воду.

Уши, правда, ежа не очень-то украшают, но зато они у него словно локаторы. Ими в темноте ночи, когда еж выходит на охоту, он улавливает даже еле слышимые шорохи жуков. Засечет координаты местонахождения своей жертвы — и расправится по всем правилам ежиного искусства!

Утолив жажду, еж направился обратно в пески, и опять-таки быстрым темпом. «Тут что-то не так, — заподозрил я, — не зря спешит».

Мои предположения полностью оправдались: под густыми корневищами черкеза я обнаружил нору и невольно улыбнулся: «Вот так еж! Ежиха!» Я заглянул в нору и услышал сердитое «фрух-фрух». И ушел, чтобы не мешать ежиному семейству.

И. Ракитин

ДОГАДАИВЫЕ ГРАЧИ

Случилось мне в Подмосковье со студентами помогать колхозникам в весенних работах.

Еще лежал кругом ноздреватый отяжелевший снег, лишь на припеках по-весеннему оголилась земля с прошлогодним жухлым бурьяном, но уже появились грачи. Налетело их в деревню много, целая колония. Раздобыв бинокль, я стал за ними наблюдать.

Дни напролет они крикливо и деловито возились в могучих кронах рощи вокруг своих шапок-гнезд, несколько обветшавших за зиму. Таскали в клювах прутики, мягкую сухую траву, бесконечно поправляли и приводили в порядок многочисленные гнезда. Изредка добродушно дрались или подолгу сидели на ветках нахохлившись, о чем-то переговариваясь.

В бинокль хорошо было видно, как они неторопливо расправляли и чистили перья, пропуская их по одному через клюв, тщательно перебирали пух на спине и груди.