Юный Натуралист 1977-12, страница 11

МОЯ РОДИНА-

КРАЙ

КАМЕННЫХ ВЕЛИКАНОВ

«Как прекрасна жизнь между прочим и потому, что человек может путешествовать!», — сказал когда-то И. А. Гончаров. И как это верно! Путешествовать всегда интересно. Но интереснее всего побывать в тех местах, с которыми был когда-то связан, хорошо знал их.

Давно не была я в Красноярске, а ведь раньше жила в этом городе, хорошо знаю его улицы, протянувшиеся вдоль правого и левого берегов Енисея. Помню их пыльными, с черным от копоти снегом, с невзрачными домишками. И вот опять я в этом городе. С удивлением смотрю на новые широкие проспекты, на большой красивый мост через Енисей, на огромные прямоугольники домов-башен, поднявшихся на правом берегу. Когда-то попасть с левого берега Енисея на правый было очень сложно. Мы зимой просто ходили на лыжах. Теперь-то так не пройти — после пуска Красноярской ГЭС река не замерзает даже в самые лютые морозы, и стоит в такие дни белый пар над встревоженной черной водой.

Показалось мне вдруг, что сами отроги саянских хребтов стали как будто ниже, пригнулись, потеряли былое величие. Но, к счастью, это лишь издали. Стоило мне сойти с автобуса на его конечной остановке «Турбаза» и ступить в долину речки Ла-летиной, как тревога прошла, узнала я родные места, увидела, что знаменитые заповедные красноярские «Столбы» остались прежними. Даже лиственничный лес вдоль речки как будто стал погуще и повыше, чем был прежде. Правда, уже не былая тропинка, а асфальтированная дорога вела меня мимо лесистых склонов в глубину заповедника. Нашлась и спутница — студентка из Воронежа, которая приехала в Красноярск к родственникам и в первый же день приезда, как и я, отправилась на «Столбы» (жители Красноярска никогда не скажут «пойдем в заповедник», они говорят «идем на Столбы!»).

Дорога постепенно поднималась в гору, и все чаще впереди возникали очертания огромных скалистых глыб, вздымавшихся над зеленым фоном тайги. Их-то и называют «Столбами». Скалы эти сложены из

кристаллических горных пород розоватого цвета, близких к граниту. Первые описания чудесных этих скал относятся к началу XIX века. Но существуют-то они миллионы лет. И миллионы лет «работают» над ними ветры, вода, жара и мороз, придавая им совершенно фантастические формы. Каждый «столб» имеет свое название, которое дано неспроста. Здесь и знаменитый насупленный «Дед», рядом с ним — «Баба», немного в стороне — «Перья», «Львиные ворота», «Воробушки» — всего более 50 крупных скал. Только первому и второму «столбам» не придумано имен, а ведь они встречают людей, идущих в заповедник и производят особенно сильное впечатление на новичков. Они возвышаются, господствуют над местностью, кажутся вблизи грозными великанами, готовыми сокрушить, раздавить притулившиеся у их подножия маленькие деревянные домики. Здесь находится метеостанция заповедника, где долгое время работала Елена Александровна Крутовская, имя которой теперь известно не только каждому красноярцу, но и далеко за пределами этого города и даже за пределами нашей страны.

Я помню, как, будучи сотрудницей Красноярской санитарно-эпидемиологической станции, частенько бывала у нее в гостях и всегда заставала ее в обществе прирученных зверей и птиц. То отбившийся от матери косуленок, то раненный браконьерами пернатый хищник, то попавший в капкан лисенок — все находили здесь приют и ласку. Обижался на хозяйку, пожалуй, только кот, посаженный на цепь за попытки слишком уж близкого знакомства с ручными птицами. Этот кот-браконьер на цепи в мягком тряпичном ошейнике почему-то особенно запомнился мне при первом посещении метеостанции.

И вот опять я вижу Елену Александровну... Она все та же — жизнерадостная, озабоченная. Забот теперь прибавилось: ее «Приют доктора Айболита» (такое название носит теперь большой живой уголок Елены Александровны) пополняется все новыми и новыми попавшими в беду или тяжело больными животными. Особое беспокойство вызывают птицы. В последнее

2 «Юный натуралист» № 12