Юный Натуралист 1978-07, страница 4

2

смысл ответа, хотя тоже как будто и невпопад стал твердить:

— Да разве мы ради того, чтобы о нас хорошо заговорили? Чтобы похвалили? Чтобы сказали: сами из города, а работают в деревне? Мы ведь не ради этого! Нам важнее быть спокойными: всюду, где пройдем за комбайном, не останется ни колоска По целой полтонне зерна спасает наш отряд каждый день. А это сколько же хлеба, Витя! И ничего нет дороже хлеба. Помнишь, наша учительница говорила, как пекла 'после войны коржики? Муки тогда было мало, и хлеба не было, и вот она пекла из ложки муки несколько коржиков на плите. Какие там коржики! Размером с пятак. А это считалось хлебом, и еще это считалось угощением для мамы... Вот как ценили хлеб после войны.

— И еще ленинградцы, — подхватил Витя. — Те, которые блокаду перенесли... Те особенно. Я читал. Про то, как в Ленинграде сохранилась коллекция основного семенного фонда страны. Голод, несколько лет подряд голод, а люди сохранили громадное количество лучшего зерна. Потому что коллекция эта нужна была для науки о хлебе. Она и теперь, та коллекция, хранится. Только уже на Кубани, в исследовательском центре...

— Это хорошо, что ты вспомнил. Я тут тоже одну книжку читаю. Она у меня с собою. Я тебе почитаю. Но потом, Витя, потом! А то отстали от наших...

И оба вновь пошли по шуршащей свежей стерне, кланяясь полю, набивая кошелки колосками. И так до той благословенной поры, когда наконец пришел отдых для всех, кто не знал покоя в горячий день страды.

Конечно же, Димка не забыл о своем обещании и стал читать Вите стихи о хлебе, стихи поэта Сергея Викулова о том, что еще не всюду ценят и уважают эту святыню — хлеб: ...ОН — есть! Заварной. Подовый... И вот уже («Не свежа!») буханка, почти пудовая, с десятого этажа летит,

громыхая, в ящик, за мусором прочим вслед... И булку бросает мальчик, швыряет, как будто снег.

Когда почернел от загара не на пляже, а на поле, когда не можешь уснуть после бесконечного блуждания в поисках сиротеющего колоска, то вовсе не кажется странным, что твой товарищ вспомнил вдруг те строки, которые так совпадают с твоей душевной настроенностью. И оба вы, словно вслушиваясь все еще в эти строки, молча осуждаете сверстников, которым незнакомо бережное отношение к хлебу. И странным вам кажется именно то, что многие ваши сверстники не знают настоящей цены хлеба.

Исчезла последняя машина, груженная теплым, словно подогретым зерном, сбились в одну Ьучу ребята, а Витя, взглянув в васильковое небо, опять вернулся мыслями к вертолетчику, к тому, догадался ли вертолетчик, что это за череда белых точек на золотом поле? Ведь видел же, должно быть, пролетая над полями, вертолетчик охотников за колосками!

И еще раз вздохнул Витя и еще раз позавидовал вертолетчику: ему дано сверху видеть большие просторы республики, на которые вышли сотни отрядов хранителей хлеба...

Итак, растаял в голубом небе вертолетчик, и, если бы в самом деле, как о том подумалось Вите, захотел он в один день облететь все поля республики, его взгляду открылась бы такая картина: везде рядом со взрослыми хлеборобами и маленькие радетели о хлебе.

Допустим, пролетал бы вертолетчик над совхозом «Самотевичи» Костюковичского района — сколько и тут ребят, ищущих колоски! А ведь эти ребята из Самотевичской средней школы еще с весны думали о будущем урожае, участвовали в районных соревнованиях юных пахарей и победили: Коля Иванов занял первое место, Вася Чирков — второе. А Света Тоисцева и Надя Козодоева оставляли после себя такие ровные, безупречные борозды, ложащиеся вельветовыми лоснящимися полосами, что